"Константин Михайлович Станюкович. Похождения одного матроса (Подлинная история из далекого прошлого)" - читать интересную книгу автора

- Видно, полагается на совесть, - промолвил Чайкин.
Матросы стали рассматривать вещи с тою внимательностью, с какою это
делают простолюдины, для которых дорога каждая копейка и которые поэтому с
подозрительною осторожностью приступают к покупке. Они ощупывали ткань,
подносили вещи к свету, рассматривали на башмаках подошвы и гвозди.
- Товар, братцы, хороший. Только надо поторговаться. Мусью! - поднял
голос Артемьев.
Янки подошел, и между ними произошла такая мимическая сцена.
Артемьев, указывая на башмаки, показал два пальца.
Приказчик, не говоря ни слова, отрицательно мотнул головой.
Тогда Артемьев показал еще четверть пальца, наконец половину.
Результат был тот же самый. То же было, когда Артемьев мимикой давал
дешевле назначенной цены за рубахи и фуфайки. Янки отрицательно махнул
головой.
- Не уступает. Валим в другие лавки! Может, вернет!
И матросы пошли к дверям, но приказчик и не думал ворочать покупателей.
Они вышли на улицу, и Чайкин сказал:
- Не по-нашему вовсе... Чудно... Без запроса!
Побывавши в нескольких лавках и убедившись, что везде спрашивали такую
же цену (ни центом более или менее), матросы возвратились в первую лавку,
где приказчик показался им самым понятливым и обходительным, и после нового
тщательного осмотра и примерок вещи были куплены.
Чайкин отдал фунт. Приказчик сперва бросил золотой на прилавок и, когда
раздался звон удовлетворительный, показавший, что монета не фальшивая, он
положил золотой в кассу и отдал Чайкину несколько серебра вместе со счетом,
в котором было, между прочим, обозначено, сколько долларов дали за золотой.
Чайкин смотрел на счет, ничего не понимая. Однако спрятал счет в карман
и при помощи Артемьева не без труда рассчитал, верно ли ему разменяли
золотой, не надул ли американец. Оказалось, что совершенно верно, и Чайкин
удовлетворенно проговорил:
- Видно, здесь торговцы на совесть... Не то что в Кронштадте.
Когда они вышли из лавки на улицу, Артемьев сказал:
- Теперь куда, братцы?
И, не дожидаясь ответа, прибавил:
- Теперь в самый бы раз по шкалику раздавить да пивом побаловаться.
Небось устали мы, шлямшись по городу.
- В сад бы! - промолвил Чайкин.
Но оба его спутника запротестовали.
- В сад потом, а теперь гайда в салун!
Зашли в маленький салун, в ближнем переулке. Небольшая комната, пол
которой был усыпан опилками, полна была народу. Две молодые служанки
разносили гостям, сидящим за маленькими столиками, рюмки с ромом, стаканы с
хересом, кружки пива и другие напитки. На одном из столиков двое мужчин в
широкополых шляпах (сомбреро) играли в кости.
Наши матросы конфузливо озирались среди шума и гама, стоявших в
кабачке. Но одна из служанок тотчас же к ним подошла и указала им на
свободный столик и, когда матросы уселись, спросила их по-английски, что им
принести.
- Ром... вери гут... два стаканчика побольше... вери гут, а ему бир*
кружку... вери гут... Понимаешь, голубушка? - приказывал Артемьев,