"Константин Михайлович Станюкович. Беспокойный адмирал" - читать интересную книгу автора

неотразима была эта мисс Клэр, пухленькая блондинка с золотистыми волосами и
карими глазками, сразу овладевшая мягким сердцем Владимира Андреевича, как
только он съехал на берег после месячного перехода, увидал эту мисс и,
познакомившись, пригласил ее любезной пантомимой вместе поужинать.
Небось он отлично объяснялся с ней, и чем дальше, тем лучше, несмотря
на то, что знал по-английски не более десятка-другого слов. Но зато каких
слов! Все самых существенных и нежных, которые он добросовестно вызубрил по
лексикону и повторял в различных комбинациях, подкрепляя их мимикой,
особенно выразительной после двух-трех бутылок шампанского.
Слава богу, ему не нужно было прибегать к помощи кого-нибудь из
товарищей, знающих английский язык, как он имел глупость делать прежде.
Теперь он и сам храбро выпаливал английские слова, не заботясь ни о
малочисленности, ни об их логической связи. Придет он к мисс Клэр в
гостиницу, поклонится, поцелует ручку, сядет около и, воззрившись на нее,
словно кот на сало, начнет, как он выражался, "отжаривать":
- Добрый день... милая... очень рад... который час... отлично... как
ваше здоровье... очаровательная... выпить, ехать... ножки... ручки... очень
хорошо... восторг...
"Отжарив" эти слова, он начинал снова, но уже в обратном порядке,
начиная с "восторга" и кончая "добрым днем", и разговор выходил хоть куда!
Мисс Клэр хохотала как сумасшедшая, трепала лейтенанта по рыхлой щеке и
отвечала милыми речами. Что она ему говорила, Снежков, разумеется, и до сих
пор не знает, но тогда он делал вид, что все понимает, убеждая ее в этом
весьма простым способом: он вынимал из кармана несколько золотых монет,
больших, средних и малых, клал их на свою широкую пухлую ладонь и предлагал
знаками выбрать одну из них на память.
Но американка с такой ловкостью стягивала своей маленькой ручкой сразу
все монеты с ладони лейтенанта, что он приходил в восхищение и после такого
фокуса в восторге лепетал свои заученные слова.
Никогда впредь не обратится он в таких делах к чужому посредничеству.
Знает он этих переводчиков! Влюбчивый и ревнивый, Владимир Андреевич не
забыл и теперь, как года полтора тому назад с ним бессовестно поступил
мичман Щеглов в Каптауне. Нечего сказать, благородно!
В качестве переводчика мичман обедал на счет Владимира Андреевича в
обществе строгой на вид, чинной и красивой англичанки не первой молодости,
"благородной вдовы, случайно попавшей в Каптаун после кораблекрушения,
лишившего ее всего состояния", которую лейтенант, при любезном посредстве
мичмана, не замедлил пригласить обедать в нумер гостиницы после первой же
встречи на улице и краткого знакомства с ее биографией.
Казалось, Щеглов самым добросовестным образом переводил комплименты и
излияния лейтенанта, уплетая при этом вкусный заказной обед с волчьим
аппетитом двадцатилетнего мичмана. Казалось, что и англичанка, работавшая
своими челюстями с не меньшим усердием, чем мичман, пившая не хуже самого
Владимира Андреевича и ставшая к концу обеда менее строгой на вид, довольно
милостиво слушала переводчика, бросая по временам благосклонные взгляды на
амфитриона, пожиравшего жадными взглядами и белую шею, и полные руки этой
дамы. Оставалось только разведать о наилучших путях к сердцу "благородной
вдовы, потерпевшей кораблекрушение". И эту щекотливую миссию Щеглов
исполнил, по-видимому, вполне удовлетворительно, так что Владимир Андреевич
на радостях потребовал еще шампанского. Затем последовали коньяк и кофе, и