"Константин Михайлович Станюкович. Похождения одного благонамеренного молодого человека, рассказанные им самим" - читать интересную книгу автора

- Никс, Николаша, голубчик, отдохни!
- Мари, родная, не могу.
Так, бывало, проворкуют эти два голубя, и снова в кабинете тишина; я
нагибался ниже над своим столом и кусал губы, чтоб не рассмеяться.
Замечательно, что Николай Николаевич Остроумов никакой службы не нес и
не получал никакого жалованья, числясь при какой-то особе. Несмотря на то,
что по службе он не имел никакой определенной должности, Остроумов все-таки
умел себе приискать множество самых разнообразных занятий: был членом многих
обществ, устроителем "истинно русского кружка для обращения инородцев",
считался инициатором большой проектировавшейся железной дороги, которую
всегда называл "моя дорога" или "истинно патриотическая дорога", помещал
изредка передовые статьи в газетах и говорил экспромты при торжественных
случаях. На другой же день он сам отвозил в редакции газет свои речи для
напечатания, сердился, если его экспромты не принимались, и замечал: "Совсем
слепцы эти редакторы! Не понимают, что вся Россия должна слышать мои речи".
Жил он очень хорошо; водил знакомство с людьми значительными; квартира
была большая, превосходно обставленная, держал лошадей и много прислуги, но
источников его средств решительно никто не знал. Меня крайне интересовал
этот вопрос, и я впоследствии не раз пытался разъяснить его, но все мои
попытки не привели ни к чему. Одни говорили, что генерал кругом в долгах;
другие - что он "проводит железную дорогу" и получает за это от купечества,
заинтересованного дорогой, крупные деньги; третьи - что у него есть тетка,
которая будто бы помогает ему...
Во всяком случае, средства моего патрона были для меня загадкой, а
между тем он жил превосходно и иногда задавал обеды, на которых бывали очень
влиятельные люди. С ним обходились ласково, хотя отчасти и третировали моего
генерала, как шута горохового, но он довольно умно не замечал этого и как
будто нарочно старался еще более оправдать это название.
Тем не менее этот "гороховый шут" жил в свое удовольствие.
В молодости он, как мне рассказывали люди, хорошо его знавшие, был
большой руки хлыщ и враль. Он служил тогда в провинции, ничего не делая,
всегда нуждался в деньгах, умел развлекать дам, классически занимал деньги и
был находчив, но литературой тогда, говорят, не занимался и дорог не
проводил. После Крымской кампании он перебрался в Петербург и обратил на
себя внимание какой-то необыкновенно горячей патриотической речью за обедом.
В Петербурге он остепенился, стал тереться во всех обществах, сделался
религиозным человеком, начал писать записки и проекты, приобрел друзей и
купечестве и выставлял религиозность свою напоказ. Одни считали его за шута
горохового, другие - за умного человека, имеющего связи. А связи эти он умел
показать, как ловкий купец "товар лицом". С тех пор Остроумова знают как
человека, у которого превосходный повар, отличный дом и много связей.
Жалованья он все-таки не получал, но все сознают, что такого богомольного,
нравственного, "истинно русского" и преданного России человека не сыщешь.
А сдается мне, что Остроумов - шельма порядочная. Он хоть и не умен, а
ловок; по-своему, впрочем, и умен, потому что из своей литературы составил
себе положение. Относительно религиозности тоже сдается мне, что он морочит
публику, но морочит теперь, надо думать, совсем искренно. Напустил он на
себя ханжество, и так оно въелось в него, что теперь уже не отличишь, что
тут правда и что обман.
Существование Остроумова продолжало быть для меня загадкой. Правда, в