"Константин Михайлович Станюкович. Женитьба Пинегина" - читать интересную книгу автора

настоящем оба избегали говорить. Но под конец Пинегин не выдержал и спросил,
глядя в упор на сестру:
- А ты, Катя, как относишься к моей женитьбе?
Катенька, не ожидавшая такого вопроса, сконфузилась и молчала.
- Ведь ты, Саша, все-таки привязан к Раисе, - проговорила наконец она.
- Пожалуй, привязан, как к кроткой, хорошей девушке, но - ты сама
знаешь - не люблю ее как женщину...
- Тяжело тебе будет, Саша, - с чувством вымолвила сестра.
Пинегин молча кивнул головой.
- И не разбей ты ее жизни. Раиса тебя боготворит и верит в тебя...
- Постараюсь, - отвечал брат и совсем тихо прибавил: - соблазн был
велик, Катя, для подлости... Не устоял... Жить хочется.
Оба примолкли. Да и что было говорить?


XII

За это время у Пинегина перебывало столько посетителей, сколько не
бывает, пожалуй, и у министров, и все посетители непременно желали его
видеть по важному делу. Молодая, шустрая Анюта, горничная меблированных
комнат, в которых жил Пинегин, зарабатывала хорошие деньги. К ней в руки так
и сыпались деньги. Ее упрашивали доложить и обещали хорошо поблагодарить,
если она скажет, когда Пинегин бывает дома и когда удобнее его застать
одного.
Почти все представители многочисленных семей Козыревых и Пинегиных
считали долгом посетить теперь человека, который еще недавно считался чуть
ли не отверженным. И Никс, и Бобочка, и дяди, и кузены были у него с
визитами. Никс предлагал причислить Сашу и манил камер-юнкерством, и
несколько раз завтракал с Пинегиным у Кюба, заказывая тонкие блюда. Бобочка,
проникнутый чувством благодарности за то, что брат не забыл любимой сестры,
старался восстановить с Пинегиным добрые, родственные отношения, и как-то за
ужином в ресторане предлагал выпить на брудершафт и, подвыпивший, стал
объясняться в любви, объясняя причину прежних "недоразумений". Объявлялись к
Пинегину даже, самые отдаленные родственники и родственницы, с которыми он
впервые знакомился, и поздравляли его с счастливым событием. Все, словно
вороны, слетались на добычу с какой-то наглой и наивной бесцеремонностью.
Приходили знакомые, которых Пинегин давно не видал, бывшие сослуживцы, и,
наконец, являлись совсем незнакомые люди - и не нищие, нет! - а прилично
одетые люди. И все эти посетители большею частью намекали о деньгах или
прямо просили их под теми или иными благовидными предлогами. И сколько было
унижения! И Пинегин, сознававший свою подлость, имел утешение видеть ее и в
других... Встречаясь с кем-нибудь на улице, он так и ждал, что после первых
приветствий у него попросят денег.
Тетя Антонина приезжала занять денег сама. Никс предоставил ей роль
просительницы и не желал путаться в эти родственные дела. Он был слишком
джентльмен, чтобы ни с того ни с сего обращаться к Пинегину, и
"по-джентльменски" только занял у него пятьсот рублей за завтраком, причем
так внезапно и небрежно спросил "этот пустяк", что Пинегин торопливо и с
любезной готовностью, точно чем-то польщенный, вынул из бумажника и подал
Никсу деньги, которые тот положил к себе с таким видом, точно сделал