"Константин Михайлович Станюкович. Истинно русский человек" - читать интересную книгу автора

Сам Орешников, по-видимому, был более чем лестного мнения насчет своей
физиономии, любил заниматься собой, не жалея одеколона, считал себя
пленительным мужчиной и действительно пользовался успехом у горничных и у
швеек...
Хвастая своими любовными успехами и рассказывая об интриге, героиней
которой бывала какая-нибудь простодушная Даша или Матреша, Аркадий Орешников
значительно давал понять, что героиня романа - дама из общества, без памяти
в него влюбленная, назвать которую он, как порядочный человек, разумеется,
не может.
Он был не глуп, но и не особенно умен, что называется, без царя в
голове, но достаточно переимчив и сметлив в житейских делах. Недостаток
основательных знаний он и в молодости с успехом заменял чисто славянской
отвагой трактовать о каких вам угодно предметах, не моргнувши глазом.
Впрочем, он и не очень обижался, когда его останавливали, замечая, что он
несет околесную. Он только как-то меланхолически глядел куда-то в
пространство, но через четверть часа уже снова готов был говорить с прежней
развязностью и о коннозаводстве, и о философии Канта{143}.
Всегда поклонявшийся какому-нибудь доморощенному божку, при котором
играл роль адъютанта, Орешников так же быстро развенчивал своего божка,
находя нового, как быстро и создавал себе идола, перед которым обыкновенно
раболепствовал.
Юркий, не без лукавства и в то же время легкомысленный поклонник
всякого успеха, тщеславный и бесхарактерный, никогда серьезно ни во что не
вдумывавшийся и не имевший правил, а одни лишь инстинкты, мягкий и
добродушный, когда дело не касалось собственной шкуры, прирожденный, так
сказать, оппортюнист, Орешников был одним из тех людей, гибких, податливых и
не имеющих никакого определенного идеала, - людей без резко выраженной
индивидуальности, которые повсюду составляют так называемую "улицу".


III

Само собой разумеется, что в ту пору двадцатипятилетний Орешников
называл себя либералом. Правда, он и тогда не одобрял крайностей, тем более,
что за них можно было иметь неприятности по службе, и повторял вслед за
другими, что наше время - не время широких задач. Хотя он и не отдавал себе
отчета, почему это так, но чувствовал, что так надо говорить, и говорил.
Тем не менее он горячо порицал некоторые явления русской жизни того
времени, восхищался, даже через меру, Западом, умеренно желал продолжения
реформ и страстно - увеличения окладов чиновникам, почитывал журналы и
бывшие в моде книжки, восторгался новыми судами и земством, проповедовал о
женских правах на высшее образование и изредка даже, после веселого ужина в
интимном кружке, таинственно намекал, озираясь вокруг, на своевременность
"правового порядка", одним словом, повторял все то, о чем в то время
говорили.
Орешников, кроме того, любил щегольнуть не только либеральным образом
мыслей, но и цивическими{144} добродетелями и нередко в курительной комнате
хвастал перед департаментскими товарищами, что он, при случае, даже не
спустит самому начальнику отделения, но в действительности он был
жесточайший трус, боявшийся всякого начальства даже более, чем требовалось