"Константин Михайлович Станюкович. Пассажирка" - читать интересную книгу автора

полезли в его старую голову. Он покраснел и нахмурился.
- Э-э-э-э. И вы, дедушка, того?.. Иду я из лазарета и вижу, - заговорил
доктор, хитро улыбаясь маленькими глазками.
Дедушка совсем смутился и, досадуя на свое смущение, с напускным
равнодушием спросил:
- Что ж вы такого видели, Антон Васильич?
- И вы начали приударять за пассажиркой, а?
Иван Иванович испуганно повернул голову. Доктор говорил так громко, что
пассажирка могла услыхать. По счастью, ее не было.
- Скрылась, скрылась... Сию минуту с капитаном ушла завтракать...
Отравит он ей завтрак своими старыми анекдотами... Ишь ведь как вы
любезничали с барынькой... хе-хе-хе! Ловко! Представляется
женоненавистником, а сам...
- Да полно вам врать вздор, Антон Васильич. Это мичманам да разве таким
саврасам, как вы, впору любезничать, а не мне... Я просто сказал ей, сколько
мы прошли миль. Только и разговору было.
- Рассказывайте, рассказывайте, Иван Иваныч... Видел я... Ведь
пассажирочка-то преаппетитная... И ручки, и ножки, и бюстик... Небось,
дедушка, и вы молодость вспомнили... Глазенапа-то запускали на белоснежную
шейку?.. Признавайтесь...
- Тьфу, бесстыдник... А еще женатый! Вот вернемся, жене скажу!
- А что ж, говорите... Грех разве любоваться на чужой товар?
- Ну вас... Отстаньте! - сердито проговорил старый штурман и поспешно
спустился вниз, слыша сзади веселый мелкий смех циника доктора.
"И впрямь саврас!" - мысленно обругал доктора возмущенный дедушка и,
сердитый, молча садится в кают-компании завтракать, предварительно выпив
объемистую рюмку джина.
Все, исключая механика да батюшки, торопятся окончить завтрак, чтобы
выйти наверх и поболтать с пассажиркой, если она выйдет на палубу и не будет
читать, желая избавиться от слишком большой внимательности господ моряков.
Старший офицер, надушенный так, что пахло на всю каюту, торжественно
сосредоточен. За эти десять дней он решительно пришел к заключению, что ему
следует сделать попытку: предложить руку и сердце. Он, во всяком случае,
"партия недурная". Человек с положением в некотором роде, офицер на виду.
Через год вернется, наверное сделают командиром. Глупо было бы отказать! Он
все настойчивее думал об этом решительном шаге, нередко восхвалял пассажирке
прелести семейного счастья и только затруднялся: устно или письменно
сообщить ей о своем великодушном намерении.
"Положим, - рассуждал он, мечтая о браке с хорошенькой вдовушкой, - она
покамест не только не делает никаких авансов, но даже довольно равнодушно
слушает его и подчас даже подсмеивается, но, быть может, это одна женская
дипломатия! Знаем мы женщин, слава богу! - самодовольно усмехнулся при этом
Степан Дмитриевич. - Правда, она со всеми одинаково любезна и приветлива,
всегда умеет как-то ловко отклонить слишком восторженные комплименты (Степан
Дмитриевич это на себе испытал), но не тонкое ли это кокетство?.. Она в
некотором роде дьяволенок, эта вдовушка. С ней надо ухо востро... И не для
отвода ли глаз она часто спорит с этим влюбленным мальчишкой, легкомысленным
Цветковым, играет с ним в четыре руки и заставляет его читать ей вслух. Ведь
не может же ей нравиться такая взбалмошная таранта! А он-то, чего доброго,
воображает, что победил пассажирку. Вот-то попал пальцем в небо!" -