"Константин Михайлович Станюкович. Миссис Джильда" - читать интересную книгу автора

На мостике стоял, одетый во все белое, в сбитой слегка на затылок
фуражке, из-под которой виднелись светло-русые кудрявые волосы, лейтенант
Весеньев.
Он тоже любовался величественной картиной заката, душевно приподнятый и
бесконечно счастливый, полный надежд таких же ярких и чудных, как эти краски
неба.
Восторженно-мечтательное выражение светилось и в его молодом, свежем и
жизнерадостном лице, опушенном шелковистой, вьющейся русой бородкой, и в его
небольших живых серых глазах. Во всей его статной, хорошо сложенной фигуре
было что-то вызывающее, победное и счастливое.
Он отрывался от заката, чтобы взглянуть на паруса, на компас, на
вымпел, и снова устремлял свои глаза на запад, туда, где должны через день
показаться красноватые берега Калифорнии, которая казалась теперь молодому
лейтенанту самым милым, самым желанным уголком божьего мира.
И, любуясь закатом, любуясь океаном и небом, любуясь бледным диском
луны, едва светящейся на небе и словно не смеющей показать своей красоты
перед солнцем, глядя на паруса, на палубу, на рулевых, молодой лейтенант,
весь проникновенный и восторженный, и в солнце, и в небе, и в море, и в
парусах - словом, во всем видел маленькую, грациозную женщину с большими
темными глазами, то грустными, то задумчивыми, то улыбающимися и всегда
прелестными.
Он словно бы отожествлял весь мир с ней, и весь мир был полон ею.
Вот уже три месяца, как все мысли Весеньева поглощены этой маленькой
женщиной с большими, темными, загадочными глазами, с которой он познакомился
в Сан-Франциско, и с первой встречи влюбился в нее так, как никогда еще не
влюблялся ни в каких широтах, сам несколько испуганный и смущенный
захватившим его чувством, которое в разлуке не только не проходило, как
прежде, а, напротив, захватывало еще сильнее, и не было, казалось ему,
другой женщины во всей подлунной, которая могла бы заставить забыть эту. Она
одна, одна была именно тою родственною душой, другом и желанной женщиной, -
словом, тем воплощением идеала и инстинкта, присущим каждому мужчине,
который давно носился в его душе. И когда он в первый раз увидел в
Сан-Франциско эту женщину, он сразу же признал ее за ту, свою любимую, давно
знакомую, о которой тосковал, ища женской любви, в мечтах, еще на заре своей
юности, - признал и радостно отдался чувству, не думая, зачем, к чему, что
из этого выйдет.
Весеньев, обыкновенно экспансивный, болтливый и общительный, охотно
рассказывавший о своих увлечениях, на этот раз тщательно скрывал от всех
сослуживцев свое чувство и даже закадычному другу своему, красавцу-брюнету
Оленичу, не открывался. И только, чувствуя неодолимую потребность говорить о
любимой женщине, он рассказывал иногда ему, какая умная, отзывчивая и милая
женщина миссис Джильда. Однако друга своего не знакомил с ней.
Скрывал он от всех и переписку с миссис Джильдой и свое намерение
жениться на ней. Ему казалось, что она не любит своего мужа, несколько
нахального, хлыщеватого, с кольцами на руках, не всегда опрятных, в пестрых
костюмах и малообразованного, довольно красивого янки, лет тридцати пяти,
профессия которого была загадочна. По крайней мере кто-то предупреждал
Весеньева никогда не играть с ним в карты и вообще остерегаться его.
Но ему до мужа не было никакого дела, и он очень редко встречал его в
гостиной жены.