"Константин Михайлович Станюкович. Событие" - читать интересную книгу автора

какой-нибудь козырь против Варенцовых. Но все его тайные разведки были
напрасны.
И обманутый скептик и скопидом решил, что восьмой нумер "очень
аккуратен вокруг себя". Однако оружия не сложил, надеясь, что какая-нибудь
"штука" да должна обозначиться. Тогда эти единственные непокорные жильцы в
доме "войдут в понятие" и будут платить швейцару по-настоящему.
- Есть что? - спросил Варенцов.
- Почтальон только что подал! - официально-сухо ответил швейцар,
подавая Варенцову повестку на заседание какого-то благотворительного
общества.
- Писем нет?
- Подал бы...
Варенцов все-таки открыл ящик столика, у которого всегда дремал или
читал газету швейцар. Затем взглянул на почтовый штемпель полученного
конверта и, аккуратно положив в карман повестку, стал подниматься наверх.
Виктор Николаевич Варенцов жил в пятом этаже почти два года и никогда
не находил, что высоко. Напротив, говорил, что наверху воздух лучше и
подъемы полезны. Здоровый, с хорошо развитой грудью, он поднимался свободно,
легко и ровно дыша. Но сегодня Варенцов подумал вслух: "Высоковато..."
Для кого - так и не досказал.
Он отворил двери своим ключом, бережно повесил пальто, смахнув с него
паутину, положил шляпу на подзеркальный стол, сперва смахнув с него пыль, и
перед зеркалом оправил свои густые, коротко остриженные, светло-русые
волосы, волнистую бородку и мягкие небольшие усы.
Зеркало отразило чистенькое, пригожее лицо, свежее и румяное, дышавшее
здоровьем. И весь он был чистенький в скромном пиджачке, с пестрым галстуком
на высоком воротничке, стройный, крепкий и сухощавый, с белыми руками и
обручальным кольцом на безымянном пальце.
Виктор Николаевич бросил взгляд на маленькую прихожую, потянул воздух
красивым прямым носом и поморщился.
"Кухней пахнет, да и прихожая мала!" - решил Варенцов.
Проходя ровной неспешной походкой через гостиную, Варенцов и ее
оглядел. И, словно бы заметив, что обстановка плохонькая и мебель потертая,
подумал: "Не мешало бы обновить. Лина мечтает об этом!"
С этой мыслью Варенцов вошел в "уголок" Лины, как называла она часть
большой спальной за драпировкой, - с мягкой, обитой светлым кретоном{239}
мебелью, зеркальным шкафом, этажеркой с книгами и несколькими фотографиями
писателей на простенке над простеньким письменным столом, на котором стояли
в хорошеньких рамах фотографии мужа, детей и родных.


II

На пестрой тахте сидела, поджавши ноги, с журналом в руке молодая
женщина лет под тридцать в полосатой юбке и яркой блузке.
Она была очень интересна, свежая и недурная собой, с неправильными
чертами оживленного и умного лица, с роскошными, отливавшими рыжиной,
каштановыми волосами, собранными на темени в пучок тяжелых кос, с красивым
пышным бюстом, тонкой талией и полными сочными губами, из-под которых
блестели ровные, мелкие и острые, как у мышонка, зубы.