"Константин Михайлович Станюкович. Собака" - читать интересную книгу автора

к "серьезным" матросам. - И как влетел этто в каюту: ррраз-два... три!..
Прямо звезданул в морду!.. Небось ловко! Погляди-ка! - не без оживления и
точно хвастаясь, рассказывал Никишка, показывая на подтек под глазом. - И
затем, братцы, пошел: "Собачий ты сын, сукина ты дочь!.." А сегодня
проснулся и давай чесать... И как встал, сей секунд: "Позвать, Никишка
рассякой, старшего офицера!.."
Никто не спросил, за что "звезданули" Никишку. Все знали, что Собака
дрался и зря, да, по-видимому, и не особенно жалели Никишку.
Обиженный таким равнодушием, Никишка внезапно нарочно оборвал рассказ о
причине съезда капитана на берег, возбудивший любопытство, и, рассчитывая на
сочувствие, воскликнул не без пафоса:
- Просто сил нет моего терпения. Вот возьму да и сбегу, как в прошлом
году сбежал Трофимов...
Слушатели деликатно молчали. На некоторых лицах промелькнули
сдержанные, недоверчивые улыбки.
Только Лещиков не промолчал.
Пожилой, коренастый и далеко не казистый фор-марсовой, невоздержанный
на язык, особенно после возвращения с берега, когда пьянее пьяного вслух
мечтал о таком "закон-положении", по которому всех капитанов и офицеров
"собак" будут гонять "скрозь строй - войди, мол, в понятие", - этот
"занозистый" матрос, как называла его команда корвета, не без презрительной
усмешки, спокойно кинул:
- Скажи, какой обидчистый!.. Так и сбежит?
- Начху на Собаку и сбегу! - хвастливо повторил Никишка, разумеется, и
не думавший о побеге.
- Меня и без денег форменно лупцуют, и за дело, и по спопутности, а ты,
беспардонная вестовщина, в отместку за бой и лупцовку небось шаришь
капитанские карманы!.. Сколько вчера нашел монет, Никишка?
В кучке засмеялись.
- А если б и нашел? - с нахальным задором ответил Никишка.
- То-то, прикопливаешь к России.
- Так что же? Я и после берега в полном своем рассудке и по присяге
завсегда в вежливом повиновении у Собаки! Можешь это понять, Лещиков, по
своей отчаянности?.. А Собака как со мной? И боем донимает, и на бак гоняет:
"для полировки, мол, крови". Ты обмозгуй, что я безотлучен при Собаке и день
и ночь. Так ежели он в таком подлом, можно сказать, карахтере со своим
вестовым, я и не смей тогда упользоваться какой-нибудь мелочишкой?
- Шкуру твою велит снять, ежели поймает тебя, Никишка, в своих
карманах!.. Это ты помни! - промолвил Лещиков.
- Меня, Никишку, поймает!
- А ты думал, ни разу не поймал, так не попадешься?
- Это который дурак, тот влопается, а я, слава богу, матрос с
рассудком! - самодовольно воскликнул Никишка, видимо уверенный в том, что
шкуру с него не снимут...
И после паузы не без апломба продолжал:
- Собака и не знает, сколько у него по карманам мелких денег. В
"портамете" считает, а мелочью брезговает. И что ему, Собаке, ежели
вестовому перепадет? Небось я портамета евойного не касаюсь... Коснись,
тогда форменно украл. А ежели да за свою каторжную жизнь франок, шильник, да
много-много пятьдесят центов прибрал - это вроде быдто нашел... Все равно,