"Константин Михайлович Станюкович. Тоска" - читать интересную книгу автора

осмотреть вас. Вы здесь скоро поправитесь.
- Что она лопочет, ваше благородие, эта долговязая?
- Она успокаивает тебя, говорит, что здесь поправишься. Видишь, как
здесь чисто.
- В тюрьме еще чище, ваше благородие.
Боцман, едва сдерживая себя, проговорил:
- Я их, подлецов, больше просить не буду. И без них улепетну... Крышки
не же-ла-ю... - и внезапно заплакал.
Мичман стал было успокаивать больного, но он внезапно раздражился и
сказал:
- Бросьте, ваше благородие, прежде ума припасите.


VI

Особенно тяжела была для больного ночь.
Сон не приходил, и больной в полутьме электричества возбужденно
оглядывал комнату.
Из окна доносился гул бушующего моря.
Боцману казалось, что он один и никуда отсюда не выйдет, и его забыли,
и в голове его пробегали мысли о прошлой жизни.
Был он матросом форменным, но все-таки не было ему никакой задачи.
Вместо службы была одна тоска. То попадался мордобой-капитан, то ревизор
неправильно кормил матросов, то с углем выходили зазорные дела, то старший
офицер зудил зря.
Антонов не раз толковал об этом на баке и раза два подавал претензии
адмиралам. За все это боцмана считали беспокойным человеком и наказывали.
Он понимал, что все-таки держали его боцманом только потому, что он был
усердный и хороший боцман, и придраться к нему было нельзя.
Особенно тосковал больной в эту ночь по Кронштадту. Там, - думал он, -
было бы так хорошо ему, уютно в своей комнате, которую нанимал у сестры.
Там жила и Степанида Андреевна, прачка. Они вместе с сестрой держали
прачечное заведение, а боцман помогал им: разносил белье по давальцам и
писал счета.
И сестра и Степанида вспоминались ему, как необыкновенно добрые и
приветные женщины. Он, напротив, считал себя грубым и вздорным и вспоминал,
как, возвращаясь нередко не в своем виде, обижал и сестру и Степаниду.
И больному все эти несправедливости представлялись несравненно сильнее,
и себя он считал безмерно виноватым. "Сам же я и есть скот настоящий", -
думал он и просил бога, чтобы он избавил его от тоски.
- Хоть бы доктор дал лекарство от нее! - громко говорил он и в то же
время сознавал, что никакой доктор от тоски его не избавит.


VII

В маленькой комнатке становилось темней.
В голове больного точно сидел гвоздь, и он вскрикивал:
- Уберите меня, уберите!
Предметы в комнате представлялись больному какими-то странными, и он