"М.П.Еремин. К.М.Станюкович. Очерк литературной деятельности" - читать интересную книгу автора

либеральному сановнику по делам своего книжного магазина:
"- Кто вы? - спрашивает Суворов.
- Купец первой гильдии Серно-Соловьевич.
Суворов любил заговаривать на иностранных языках. Увидев пристойного и
благовидного купца, Суворов заговорил с ним по-французски. Серно-Соловьевич
ответил. Суворов заговорил по-немецки. Серно-Соловьевич ответил.
- Кто же вы такой? - повторил свой вопрос немного изумленный Суворов.
- Купец первой гильдии Серно-Соловьевич.
Суворов начал по-английски, Серно-Соловьевич ответил; Суворов делает
ему вопрос по-итальянски и получает ответ итальянский.
- Фу ты! - говорит озадаченный Суворов. - Да кто же вы такой?
- Купец первой гильдии Серно-Соловьевич.
- Где вы учились?
- В лицее.
- Служили вы где-нибудь?
- Служил.
- Где?
- В государственном совете.
Суворов вышел из себя от изумления: ничего подобного он не мог себе
представить"*.
______________
* Н.В.Шелгунов. Воспоминания, стр. 113-114.

Нам в наше время трудно понять, почему был так озадачен сановник. На
самом деле, разве купец первой гильдии не мог быть столь же пристоен и
благовиден, как и тогдашний дворянин? И что мешало такому купцу, то есть
человеку богатому или по крайней мере состоятельному, знать основные
европейские языки? Мало ли было образованнейших, культурнейших купцов?
Братья Третьяковы, Савва Мамонтов, К.С.Станиславский - все они, как и многие
другие деятели русской культуры, были купцы. Однако следует иметь в виду,
что все эти люди жили в другое время - почти полвека спустя. А тогда, в
шестидесятые годы, купцы, как бы кто из них богат ни был, и по "одежке" и по
уровню образованности мало отличались от купцов А.Н.Островского или от
щедринского Дерунова. Конечно, мог и в те годы встретиться европейски
образованный молодой купец - хотя бы в качестве того самого исключения,
которое только подтверждает правило, но "соль" ситуации заключалась в том,
что перед Суворовым оказался дворянин, перешедший в купечество: ведь лицей
был одним из самых привилегированных учебных заведений в России, и туда
принимали только дворянских детей. С мольеровских времен европейский мещанин
- а русский был нисколько не "хуже" и не "лучше" - рвался во дворяне, а вот
теперь дворянин пошел в купцы, в мещане!
М.Е.Салтыков-Щедрин, сам в свое время окончивший лицей, назвал его
заведением "для государственных младенцев": лицеистов готовили к тому, чтобы
они впоследствии заняли в правительственном аппарате самые высокие посты. За
немногими исключениями так оно и происходило; достаточно сказать, что
тогдашний министр иностранных дел князь А.М.Горчаков был лицеистом первого,
пушкинского, выпуска. А.А.Суворову не трудно было догадаться, что русский
дворянин Николай Александрович Серно-Соловьевич отказался от блестящей, по
понятиям дворянской среды, карьеры, от традиционных привилегий и почестей и
перешел в купечество вовсе не ради того, чтобы нажить капитал: в те годы и