"Константин Михайлович Станюкович. Червонный валет" - читать интересную книгу автора

- Большие, Жорж? - спросила, в свою очередь, гувернантка, чтобы
что-нибудь спросить.
- Огромные... вот какие, Каролина Карловна! - оживленно рассказывал
Жорж, радостно глядя на смущенное лицо Каролины Карловны.
- Напомни мне о них, Жорж... напомни! Да!.. - Тут генерал перевел дух,
словно в горле поперхнулось. - Да... Ты все просился в цирк! Вот тебе, сходи
в цирк, мальчик, сходи! - как-то скоро проговорил отец, вынимая из бисерного
кошелька новенький серебряный рубль и брезгливо отдавая его Жоржу.
С этими словами генерал встал, пошел было по аллее, но, сделав
несколько нерешительных шагов, вернулся, тронул Жоржа под локоть и сказал:
- В цирк завтра идти можно. Можно!.. Там лошади есть... лошади...
Верхом на них ездят... хорошо...
Он выговорил эти слова неестественно, растерянно и, понизив вдруг
голос, как бы мимоходом, не глядя на Жоржа, обронил глухим голосом, отходя
от сына:
- Да не болтай... Матери вздору не болтай!..
И быстрыми, спорыми солдатскими шагами, звякая по песку подошвами,
генерал удалился и скоро скрылся в боковой аллее.
Жорж любовно глядел на блестевший на ладони серебряный рублевик и
смутно чувствовал какую-то гадость на душе. Конечно, он завтра пойдет в цирк
- в цирке очень весело бывать, - возьмет с собою лакея Федьку, своего
любимца, и купит лакомств, а все-таки эта серебряная монета словно прожигала
ладонь, и ему хотелось скорей от нее избавиться, разменять ее, что ли, чтобы
не видеть ее. И этот растерянный вид отца не доставил ему ожидаемого
удовлетворения, а, напротив, кольнул его в сердце, именно кольнул. Несмотря
на страх, он все-таки любил отца и теперь любит, но как-то не так, точно в
любви оказалась прореха, из-за которой выглядывали школьнически бегавшие
глаза отца, и этот блестящий, гадкий рубль, и эти глухие слова: "не болтай!"
"Ах, зачем я все видел!"
Сложный процесс мысли и чувств происходил в мальчике. Чувство
раскаяния, боли за отца, чувство стыда охватили теплом его детское сердце.
Он как-то приник, швырнул от себя рубль и, тихо повернувшись, в раздумье
побрел к скамейке. Когда он поднял глаза и увидал перед собою красивую
Каролину Карловну, залитую багровым светом заходящих лучей, он бросился к
ней и нервно зарыдал у нее на груди, как бы ища оправдания. Она пригрела
его, ласково перебирая его шелковистые кудри, а мальчик тихо всхлипывал,
убаюкиваемый ровным дыханием груди и ласковым щекотанием женских пальцев.
- Ты, Жорж, милый мой, не болтай. Не говори маменьке. Я тебя любить
буду.
- Нет... нет... не буду... Я ничего не видал! - отвечал, нервно
всхлипывая, мальчик.
А в голове пронеслось: "К чему она просит... ах, зачем? Она хорошая и
отец хороший... я дурной... я один!"
Но Каролина Карловна вряд ли понимала, что делается с мальчиком. В
ответ на его слова она с живостью заметила:
- Да и нечего было видеть. Папаша только подошел и спросил, где ты?
Мальчик привскочил.
"Зачем лжет она? Зачем?"
Он поднял на нее строгие, злые глаза. Она встретила их смеющимся
ласковым взглядом и стала целовать его глаза. Жорж прикрыл их, как бы