"Константин Михайлович Станюкович. Матроска" - читать интересную книгу автора

- На, пей и проваливай!
Пальцы их встретились. Васька будто нечаянно придержал руку Груни в
своей руке, когда брал ковшик.
- Бери, что ли, коли пить зашел! - смущенно промолвила Груня,
отдергивая руку.
- Чувствительнейше благодарен, Аграфена Ивановна, что дозволили утолить
жажду, - позвольте пожать вашу белую ручку...
И, не дожидаясь ее согласия, он крепко пожал ей руку.
- А ковшик я сам отнесу на место.
Он вышел за двери и, возвращаясь, незаметно запер их на крючок.
- Ты зачем же вернулся? Напился и уходи с богом! - взволнованно
произнесла Груня, увидав снова писарька.
- Дозвольте присесть хучь на минутку, Аграфена Ивановна. Ужасти как
устал... Такая, можно сказать, угнетательная жара! - продолжал
раскрасневшийся писаренок, лаская Груню загоревшимся взором. - А тут у вас
такая прохлада.
- Отдыхай где-нибудь в другом месте...
- Одну минуточку...
- Уходи... уходи!.. Что люди скажут, увидавши, что ты здесь...
- И никто не увидит... Хозяйка ваша на рынке... Народ спит... А вы все:
"люди"! Эх, Аграфена Ивановна! Вам, видно, нисколько не жаль человека?..
- Чего тебя жалеть-то?
- За мою такую несчастную любовь нельзя даже и секунд один побыть у
вас... поглядеть на ваши чудные глазки, на ваши сахарные уста. За один
поцелуй умер бы сейчас на месте, вот что... А вы столь жестоки, Аграфена
Ивановна! Положим, я вам вовсе ненавистен, я это довольно даже хорошо
понимаю, но неужели ненавистность так велика, что нельзя и минутки
посидеть?..
Он говорил тихим, вкрадчивым голосом, не спуская с нее глаз, полных
мольбы и страсти.
И красивое лицо Груни алеет все более и более. Высокая грудь тревожнее
дышит из-под тонкой ткани ситца. Глаза ее уже не строго, а смущенно и
испуганно смотрят на писаренка и светятся лаской.
- Глупый! С чего ты взял, что ненавистен? - как-то помимо воли ее
вырвались эти слова. - Но ты уходи, слышишь, уходи!
Но Васька шел к ней.
- Уходи, говорят! - в страхе прошептала Груня, отступая назад и
чувствуя, как трепещет ее сердце.
- Груня... Ненаглядная!.. Помру без тебя!
- Уходи, уходи!
В голосе ее звучала уже не угроза, а мольба.
- Ты гонишь, жестокая! А я должен страдать... Груня... Груня! - говорил
он прерывающимся голосом.
И, весь охваченный страстью, он уже был около матроски...
- Голубка моя... Радость жизни!..
- Уйди... Уйди! - повторяла она.
Но вместо того чтоб оттолкнуть его, она вдруг порывисто и страстно
обвила его шею и крепко прильнула к устам писаренка.
Слезы лились из ее глаз, и она, забыв все на свете, шептала:
- Вася... Голубчик!.. Желанный ты мой...