"Константин Михайлович Станюкович. Решение" - читать интересную книгу автора

- Вавочка... милая... - прошептал он дрогнувшим, взволнованным голосом.
И он опустился на колени (коврик перед постелью был мягкий и пушистый)
и стал нежно гладить ее голову. И Вавочка закрыла глаза своими длинными
ресницами, из-под которых сочились слезы.
Прошла минута трогательного молчания с обеих сторон. Борис Николаевич
приободрился, чувствуя, что возобновления бенефиса не предвидится и что
помилование близко, а следовательно в доме кончится так называемое "военное
положение", когда все ходят мрачные, и дети снова могут шумно и весело
играть без страха обеспокоить больную маму.
И ввиду этого Борис Николаевич с особенной нежностью несколько раз
поцеловал благоухающую Вавочкину щеку и при этом нечаянно даже попробовал
вкус слезы, но, впрочем, не нашел его особенно приятным.
Наконец Варвара Александровна открыла глаза, увлаженные слезами, и,
утирая их, тихим, совсем тихим и слабым голосом, точно слабость и горе не
позволяли ей говорить громко, - спросила:
- Ты не обманываешь меня, Борис? Ты в самом деле меня любишь?
Этот вопрос был обыкновенно первым верным признаком помилования
человека, которому задавались "бенефисы", и Борис Николаевич поспешил
ответить самым искренним и горячим тоном, не допускающим ни малейшего
сомнения:
- О, Вавочка...
И так как продолжать стоять на коленях, хотя бы и на мягком коврике, не
совсем было удобно для сорокадвухлетнего человека, да, по-видимому, и не
представляло больше надобности, то Борис Николаевич пересел в низенькое
креслецо и приятно потянулся.
- А та... Анна Петровна... - произнесла, как бы с трудом выговаривая
это имя, Варвара Александровна с болезненно-презрительной гримасой и вперила
испытующий долгий взгляд на мужа.
Борис Николаевич только брезгливо пожал плечами, словно бы говоря, что
Анна Петровна для него ровно ничего не значит.
- Что между вами было... Признайся, Борис... Ведь было? Ты с ней часто
встречаешься... Она тебе нравится?
- Вавочка!.. Да мы с ней всего-то раз или два виделись... И за кого ты
меня принимаешь?.. Кажется, у меня вкус есть... Анна Петровна!? Нравится!?
И Борис Николаевич даже рассмеялся и стал горячо говорить, что Анна
Петровна, пожалуй, и смазливая бабенка, но нисколько неинтересная, и с такой
беспощадной критикой стал разбирать и ее нос, и глаза, и шею, и глупость,
что если б Анна Петровна могла это слышать, то, вероятно, назвала бы Бориса
Николаевича порядочным лицемером и трусом, готовым из-за спасения своей
шкуры позорить ту самую хорошенькую блондинку, бойкую, остроумную и веселую,
которой он еще вчера расточал комплименты.
Варвара Александровна опять испытующе посмотрела на мужа. Но он, помня
еще хорошо утреннюю сцену и зная возможность перехода Вавочки из состояния
томной грусти в состояние бешеной ярости, с блистательным бесстыдством
выдержал испытание.
- И ты не целовал ее рук?.. Ведь она рада случаю. Признайся, целовал?..
"Нашла дурака!" - подумал Борис Николаевич.
И, чувствуя, что помилование его в шляпе, он не без шутливости заметил:
- Благодарю покорно, Вавочка... Стану я целовать ее скверные пухлые
руки! - прибавил он не без брезгливости.