"Константин Михайлович Станюкович. Решение" - читать интересную книгу автора

не действуют. Он безучастно слушает, точно и не ему говорят, и упорно
отмалчивается, не считая нужным даже оправдываться... С ней оскорбительно
холоден... почти не разговаривает, точно она ненавистная жена... Ну, если
разлюбил... да и мог ли когда-нибудь серьезно любить "этот человек", готовый
увлекаться каждой юбкой и бегать за ней, как... (Тут Варвара Александровна
употребила не совсем удобное в дамских устах сравнение, и лицо ее выразило
гадливое отвращение). Ну, не люби, если уж ты такой подлец, что не ценишь
порядочной женщины, но уважай, по крайней мере, мать своих детей, уважай
женщину, которая отдала тебе свою молодость... ("Тогда вы сидели дома и
никуда без меня не смели выезжать!") Обращайся, как следует, не веди себя,
как какой-нибудь беспутный мальчишка, не делай жену предметом оскорбительных
сожалений... Оказывай хоть должное внимание. Она ведь, кажется, не требует
большего, настолько она горда... Своим поведением он уничтожил в ней всякое
чувство, теперь она презирает "этого человека", и если б не дети - давно
бросила бы его! Только ради них она все переносила, ради них питала надежду,
что он исправится... Но больше нет надежды, нет и сил... Вина на нем. Ее
совесть чиста. Она свято исполняла свой долг: была верной, любящей женой,
хорошей матерью, бережливой хозяйкой... Даже в мыслях она никогда не
изменила ему, и никто не посмеет усомниться в ее добродетели... Господи!
Другие жены и имеют романы, и кокетничают до бесстыдства, и разоряют мужей
и... их любят, их ценят, а она безупречная, честная женщина и... вот...
- Уеду, уеду! - решительно проговорила вслух Варвара Александровна. -
Пусть "этот человек" пропадает один... Мы ему не нужны!
Чего еще ждать? И без того она совсем измучена... Здоровье надорвано,
нервы расшатаны... Один вид "этого человека" приводит ее в раздражение...
Надо же наконец успокоиться... Надо поберечь здоровье хотя бы для этих
бедных, ни в чем не повинных детей... Отныне она безраздельно будет
принадлежать милым крошкам и жить исключительно для них, а ее личная жизнь
кончена... Не надо ей любви, кроме любви детей... Впоследствии они узнают,
какая она была страдалица и почему должна была бросить их отца... Они,
конечно, не осудят матери...
И при мысли о бедных детях - мальчике и девочке, которые в это время
весело играли в соседней комнате со старой няней, Авдотьей Филипповной, и о
том, какая она в самом деле страдалица, слезы заволокли глаза Варвары
Александровны. Она всплакнула, горько жалея себя, и ей казалось, что
несчастнее ее нет на свете женщины и что она жертва "этого человека".


II

Однако внешний вид Варвары Александровны далеко не соответствовал
представлению о "жертве" и еще менее внушал опасения за ее здоровье.
Несмотря на свои тридцать шесть лет (для лиц, незнакомых с ее
метрическим свидетельством, "около тридцати"), это была еще довольно
моложавая и свежая, пикантная брюнетка, небольшого роста, крепкая,
сухощавая, отлично сложенная женщина с тонкой талией и хорошо развитым
бюстом. Ее смуглое, цыганского типа, лицо, энергичное и властное, с
неподдельным румянцем на подернутых пушком щеках, с расширенными ноздрями
крупного восточного носа над строго сжатыми пышными губами с едва заметными
усиками, с нежным подбородком, на котором чернела родинка, - еще сохраняло