"Константин Михайлович Станюкович. Решение" - читать интересную книгу автора

новый предлог, чтобы вечером освободиться от обязательного чтения или от
поездки вдвоем в гости, тем более, что, как и большая, впрочем, часть господ
мужей, чувствовал себя в обществе, в присутствии жены, совсем не так, как
без нее. При ней он был как-то солиден и молчалив, а без нее - откуда только
прыть бралась! Он оживлялся, болтал, спорил, бывал остроумен и любезен и не
стеснялся высказывать иногда довольно щекотливые мнения о цепях любви; но
при этом, разумеется, как вполне приличный муж, говорил вообще,
"теоретически"... Что же касается лично до него, то он безгранично счастлив.
И, случалось, в приливе откровенности, после нескольких стаканов вина,
шептал на ухо приятелю:
- Вавочка, знаете ли, такая редкая женщина... Такая редкая...
На первых порах возвращения Бориса Николаевича домой были более или
менее аккуратны, и Варвара Александровна не имела повода беспокоиться, что
мужа переехала карета. Однако учащенные отлучки из дома не нравились ей,
вселяя в ее ревнивое сердце смутные подозрения и оскорбляя ее властолюбивую
душу. "Сидел покорно дома, никуда его не тянуло, и вдруг зачастил..." И она
время от времени задавала мужу так называемые "бенефисы", в которых
упрекала, что она вечно одна и что, следовательно, муж ее не любит. Борис
Николаевич, конечно, клялся, что любит по-прежнему, в доказательство нежно
целовал ее руки и почтительно старался убедить Вавочку, что, во-первых, она
не вечно одна, а много-много два или три раза в неделю, и что нельзя же ему
не поддерживать знакомства с товарищами и сослуживцами... И так как
"бенефисы" эти были, относительно говоря, из легких, то Борис Николаевич
покорно их выслушивал, считая их терпимым наказанием за приятно проведенные
вечера, и без особого труда получал в конце концов прощение.
Но вскоре Борис Николаевич совершил тягчайшее преступление.
Уйдя из дому, несмотря на жестокую мигрень Варвары Александровны, и
обещая вернуться никак не позже двенадцати часов, он возвратился в пятом
часу утра, и в каком виде!..
Пошатываясь, с раскрасневшимся лицом, на котором бродила
добродушно-блаженная улыбка подвыпившего человека, с осоловелыми глазами,
вошел он в спальню и увидал перед собой дожидавшуюся его жену, изумленную,
строгую и взволнованную.
- Борис! - прошептала только она голосом, полным скорбного упрека, при
виде своего столь тяжко провинившегося подданного.
Но Борис Николаевич как будто не почувствовал всей трагичности тона
жены и добродушно, слегка заплетая языком, спросил:
- А ты не спишь, Вавочка?..
- Ты, кажется, видишь!.. Я всю ночь не спала из-за тебя, - проговорила
она мрачным голосом и строго прибавила, - где ты был?
Видимо склонный к откровенной болтливости и стараясь твердо держаться
на ногах, Борис Николаевич неосторожно вдался в подробности.
- Напрасно ты не спала, Вавочка... Напрасно, милая... Карета меня не
переехала... Нет... Твой муж здоров и невредим... Я был у Василия
Григорьича... Много народу... Играли в карты... Ужинали... Прости, Вавочка,
засиделся... А потом... потом...
- Что потом? - спросила упавшим голосом Варвара Александровна.
- Не пугайся, Вавочка... Потом мы поехали на тройках... Прелестно...
Славная дорога... В Самарканд... А я сидел в санях с Анной Петровной...
Премилая эта женщина и хорошенькая, Вавочка... Она к тебе очень