"Константин Михайлович Станюкович. История одной жизни" - читать интересную книгу автора

Его превосходительство Константин Иванович Опольев уже сидел за
письменным столом в своем большом внушительном кабинете, убранном в строго
солидном стиле, гладко выбритый, свежий и хорошо сохранившийся, несмотря на
свои пятьдесят два года и многочисленные занятия, в щегольски сшитом
утреннем костюме, и прилежно занимался, обложенный делами в синих папках, с
большим красным карандашом в красивой холеной руке с большими крепкими
ногтями, - когда в дверях кабинета показался в это утро его камердинер Егор
с письмом на маленьком серебряном подносе в руках.
Неслышно ступая в своих мягких башмаках, Егор приблизился к столу и
положил на край его письмо "графа".
Опольев поднял лицо, красивое, смуглое, серьезное лицо, окаймленное
такими же вьющимися и заседевшими черными волосами, как у младшего брата, с
большими темными глазами, над которыми красивыми дугами темнели густые
брови, сходившиеся у переносицы.
- Письмо вашему превосходительству!
- Хорошо! - промолвил Опольев низковатым приятным голосом и, взяв в
руки письмо, не спеша и аккуратно взрезал конверт ножом слоновой кости.
Брезгливая улыбка слегка искривила его губы, когда он читал письмо
брата. Он отложил письмо, пожал плечами и снова принялся за работу.
Однако минуту спустя его превосходительство подавил пуговку
электрического звонка и, когда явился Егор, спросил:
- Кто принес это письмо?
- Не могу знать. Швейцар подал.
- Узнайте.
Егор скоро вернулся и доложил, что письмо подал какой-то очень скверно
одетый господин и...
Камердинер, видимо, затруднялся продолжать.
- И что же?..
- Он назвался...
- Ну, говорите же, кем он назвался? - нетерпеливо допрашивал Опольев.
- Дальним родственником вашего превосходительства, - словно бы
извиняясь, что обязан передать такое неправдоподобное известие, проговорил
Егор и даже позволил себе улыбнуться.
"По крайней мере имел стыд не назваться братом!" - облегченно подумал
его превосходительство.
И сказал:
- Позовите сюда швейцара.
Когда швейцар явился, Опольев тихим, ровным и спокойным тоном, каким
всегда говорил с прислугой, произнес:
- Если господин, который принес утром письмо, придет еще когда-нибудь,
не принимайте от него писем и никогда не пускайте его. Поняли?
- Понял, ваше превосходительство.
- Можете идти.
Швейцар повернулся почти по-военному и исчез.
Его превосходительство вновь принялся за работу.
Часа через полтора он поднялся с кресла, слегка перегнулся, расправил
свою уставшую спину и, взяв со стола письмо, легкой, молодцеватой походкой,
чуть-чуть перекачиваясь, прошел через ряд комнат в столовую.
Там за чайным столом сидела жена Опольева, полноватая, довольно
красивая еще блондинка, в кольцах на пухлых белых руках, с пышным бюстом и