"Николай Старилов. Осенний семестр (Повесть)" - читать интересную книгу автора

какой-то инстинкт, интуиция, а он привык им доверять в трудную минуту,
подсказывали, что что-то не ладно. Он резко обернулся к экрану, как будто
ожидая нападения неведомого врага и вдруг замер - до его сознания дошло
то, что он не понял, не мог понять сразу, в первое мгновение, когда пришёл
в себя.
Солнце, из поля тяготения которого они только что вырвались - не было
земным Солнцем.
Занятий у них сегодня в институте, по существу, не было - известие о
поездке в колхоз отбивало всякую охоту к занятиям, ответственные бегали с
озабоченными лицами. не обращая внимания на преподавателей, а
преподаватели махнули на всё рукой, так как понимали бессмысленность своих
усилит в этот первый и пока последний день учебы своих студентов.
За кафедрой прохаживался пожилой хромоногий мужчина. Андрей видел его
сегодня впервые - он должен был читать им новый предмет. Не желая терять
эти два часа, он с упорством бубнил что-то об античной литературе,
раздражая всех своим заунывным голосом и вызывая тихие смешки, когда
пытался в избранных местах изобразить пафос древних греков.
В аудитория стоял шум, похожий на клокотание пара в котле. Несколько раз
доцент открывал клапан этого котла и выпускал пар - говорил устрашающие
голосом, что он не может в такой обстановке продолжать лекцию и, не
слушавшие его студенты, как будто испуганные тем, что этот человек
прекратит читать им лекцию, которую они не слушают, замолкали, чтобы
начать говорить как только преподаватель переводил глаза с них куда-то
внутрь себя, где орёл клевал печень Прометея.
- Интересно, она поедет? - думал Андрей, глядя на Свету.
Вообще-то, конечно, ехать должен был весь курс, но обычно, как-то так
оказывалось, что несколько человек не ездили, запасаясь справками.
Впрочем, может быть им и действительно нельзя было ездить.
Света была блондинкой и, как у многих блондинок, у неё были голубые глаза
навыкате, придававшие её лицу довольно глупое выражение, но Андрею её
глаза казались особенно красивыми, потому что он любил её. Чуть подвитые
на концах стриженые волосы окружали её голову светлым венком, в котором
она скрывала великоватые для её лица уши.
Андрею было почему-то жалко этого хромого преподавателя. Сам он не
разговаривал, и с неодобрением смотрел на галдёж, стоящий в зале.
Сидевший за спиной у Светы Сашка подбросил ей бумажного "мышонка" на
нитке, и она делала вид, что не обращает внимания на такие глупые знаки
внимания, но, улучив момент, оторвала бумажку от нитки и бросила её в
Сашку.
"Мышонок" попал Сашке в глаз, но он только рассмеялся, а Светлана
поощрительно улыбнулась ему.
Полуденное солнце рвалось в высокие окна. Всё было как летом - жарко,
светло, и всё не так - Андрею было почему-то грустно - лето кончилось, и
как бы ни было похоже на лето, а была уже осень, и поэтому ему было
грустно, а может быть еще и потому, что Света не замечает его - а это так
грустно, ведь сам он никак не может к ней подойти.
Солнце пробивалось через Светкины волосы, растекалось по ним, и они мягко
горели его светом. Справа, на шее, голубая нитка вены просвечивала через
молочную кожу. Света что-то говорила соседке, кажется её зовут Леной,
Андрей точно не помнил, хотя они учились уже третий год. Она его не