"Иван Терентьевич Стариков. Милосердие ("Судьба офицера" #2) " - читать интересную книгу автора

Евгения Павловна, утомленная волнением и душевным напряжением, не стала
дожидаться окончания встречи на Владимирской горке, отправилась домой, когда
еще теплый, даже знойный день лишь перевалил на вторую половину. В квартире
она, не раздеваясь, присела на диван и отдалась во власть воспоминаний. Из
глубины памяти возник тот далекий удушливый октябрьский день и лунная ночь
накануне боя, и нескончаемый, грохочущий смятенный день битвы, и разгром
нашей обороны, и смерть отца, и ранения близких людей, и отход в ночь -
полуживые, истекающие кровью люди выбирались с поля смерти туда, где
располагался полк. Вспомнилось и то, как полка не оказалось в нужном месте,
и как остатки двух стрелковых батальонов вышли к Тереку, где Женя попыталась
переправить раненых на тот берег, потому что немцы наседали, и как по нашим
же солдатам ударил бронепоезд, бывший, наверное, в составе заградительного
отряда. Тот бронепоезд, спасая который, дрались и почти полностью погибли
два стрелковых батальона. Женя тогда успела отправить израненного Андрея
через Старый Терек в Аргудан, где вроде находился медсанбат.
И снова воспоминания о нем... И так всегда, стоит ей лишь задуматься о
пережитых годах войны. Слухи об Андрее доходили до нее до осени сорок
четвертого - то он был снова ранен в штыковой атаке во время штурма "Голубой
линии", то контузило в боях на Миусе, неподалеку от родных мест. Столько
было приписано ему смертей, что можно бы и не поверить в них. Но Савелий как
мог успокаивал ее: прошлое не вернешь, погибших не воскресишь.
Утешая, Савва незаметно вошел в ее судьбу и в ее душу. И, как
говорится, живые думают о живом. Вышла замуж, пошли дети. Вот уже сын в
армии служит. А сама она защитила кандидатскую степень, потом докторскую,
под ее началом одна из интереснейших клиник, у нее уйма общественных
обязанностей. И энергии еще много, но устает она только от воспоминаний, как
ни странно. Люди отдыхают, вспоминая прошлое, а она устает. Не физически, а
душой изнемогает.
Она боялась встречи с Николаем Кубановым и жаждала ее. И помимо всего,
ее тревожило какое-то смутное предчувствие...
И в трамвае, и в электричке Евгения Павловна пребывала точно в забытьи,
и почти не думала о том, что ей предстоит сейчас пережить. И лишь когда
подошла к воротам своей дачи и увидела у калитки мужа - сердце зашлось, силы
покинули, и она невольно взялась рукой за штакетину забора. Но муж не
заметил этого. "И не нужно ничего объяснять", - подумала она.
Отворила калитку, шагнула во двор и сразу же увидела некоторых
знакомых, приглашенных на обед. Пока она переодевалась и принимала душ, что
отвлекло ее от тяжких покаянных мыслей, успокоилась и уже вышла в обычном,
нормальном состоянии, какой ее знали все близкие и те. кто пользовался ее
услугами в клинике и на дому. Но она сразу заметила, что Кубанова еще не
было, мелькнула мысль: без него ей легче.
Смущаясь и извиняясь за опоздание, Евгения Павловна пригласила гостей к
столу. Были здесь и ее друзья-медики, и товарищи Савелия, бывшие командиры -
все такие хорошие, милые, по-родственному близкие. Со многими сохранились
прежние отношения. Галина Сватко до сих пор считает ее своей учительницей и
наставницей.
- Савелий, наливай вино, - предложила Евгения Павловна, умиленно
рассматривая присутствующих. - Помянем тех, кого нет среди нас...
- Меня не поминайте, я - здесь!
Это пришел Кубанов. Он верен себе - всегда и везде чувствует себя как