"Кристофер Сташеф. Маг-целитель (Маг III)" - читать интересную книгу автора

Кто-то из учителей посоветовал мне не быть чересчур враждебным и
насмешливым.
Насмешливый? Это кто - я, что ли? Словом, я научился притворно
улыбаться и вежливо разговаривать.
Ничего не вышло. Другие ребята все поняли. Притворство - оно и есть
притворство. Ну, и что?
Правда, ближе к окончанию школы дела пошли повеселее: у нас появился
литературный журнал и театральный клуб. Мои отношения кое с кем из ребят
вернулись в цивилизованные рамки. Правда, меня не стали считать за своего,
нет. Ну а мне с ними было скучно, поэтому я не больно-то переживал. Если и
переживал, то не сильно.
В общем, так уж вышло, что к жизни в колледже я не очень хорошо
подготовился. В плане учебы все шло нормально, но вот в смысле общения...
Понимаете, я десять лет учился в школе, и у меня не было ни одного
настоящего друга, а тут вдруг сразу - десяток. Ну, нет, не то чтобы это
были близкие друзья, но, во всяком случае, они мне улыбались и с радостью
присаживались ко мне за столик в студенческой кафешке.
Подобное расположение настолько вскружило мне голову, что я перестал
выполнять домашние задания. Сами посудите, кто мог меня осудить за это?
Кто? Конечно, преподаватели. И секретарь, который прислал мне
небольшой листок розовой бумаги со зловещим словом "апробация". И еще мой
научный руководитель, который посоветовал мне как можно скорее получить
выездную визу и покинуть Страну Дружбы. В общем, я выбрал себе
специализацию - английский язык. По крайней мере на дом тут задавали
большей частью чтение книг, а почти все эти книги я перечитал в школе:
Твен, Диккенс, Мелвилл. Потом я открыл для себя Филдинга, Чосера, Джойса и
получил массу удовольствия. Конечно, пришлось прослушать курс грамматики и
писать семестровые письменные работы, но это можно было пережить. Звезд с
неба я не хватал, однако отчислять меня тоже не отчисляли.
А потом я увлекся философией и обнаружил, что в библиотеку ходить мне
действительно нравится. Я начал учиться серьезно, сам не заметив, как это
произошло. Это оказалось так здорово. Будто бы я пытался собрать из
кусочков какую-то идиотскую, огромную, бессмысленную головоломку. Точных
ответов на важные вопросы не давал никто, но по крайней мере хотя бы
вопросы задавали.
Мои ответы? Я их искал. И этого было вполне достаточно.
Словом, учение стало доставлять мне радость, а еще я почти что
научился непринужденно общаться. В общем, на втором курсе у меня появилась
пара-тройка приятелей, которые рассказывали мне свои сокровенные тайны,
делились своими бедами.
А вот я им о своих бедах не рассказывал. Попробовал было пару раз
пооткровенничать, но, как только увидел, что у приятелей глазки
засверкали, тут же осекся. Довольно быстро я понял: поболтать любят
многие, а вот слушать мало кто умеет. Из этого логически вытекало, что я
нравился другим потому, что умел слушать. Я держал рот на замке и этим
заработал репутацию человека сильного и молчаливого. И еще я как-то
случайно подслушал разговор на вечеринке... Представляете, про меня
сказали, будто бы я - из "рассерженных молодых людей" "Так названа плеяда
английских молодых послевоенных писателей (Кипгсли Эмис, Джон Вэйн, Джон
Брейн, Джон Осборн, Колин Уилсон)."!