"Эрвин Ставинский. Наш человек в гестапо Кто вы, господин Штирлиц? " - читать интересную книгу автораснисходительно улыбался и кивал в ответ.
Франц фон Заломон был небольшого роста, гладкий, холенный, с розовой кожей и склонностью к полноте. Его светлые глазки хитро поглядывали из-за прищуренных век. Одет он был в коричневую форму нацистского руководителя, и она шла ему, делая его полноватую фигуру более подтянутой. Значит, вы и есть друг нашего Эрнста, - сказал он, небрежно протянув Вилли мягкую, вялую руку и бесцеремонно разглядывая его с ног до головы. Вилли чувствовал себя неловко, не зная, как ему следует расценивать слова фон Заломона. Несмотря на внешнюю простоту обращения, в нем ощущалась высокомерность и какая-то барская презрительность к окружающим. Он играл здесь одну из первых ролей и сознавал это, как сознавали и все окружающие. От него веяло силой, самоуверенностью и вместе с тем, каким-то предвестием беды, и как ни заманчива была для Вилли мысль о знакомстве с этим человеком, внутренний голос опытного полицейского предостерегал его от сближения. - Я приехал в Мюнхен по делам партии, - отрывисто заговорил фон Заломон, - но Эрнст просит представить его фюреру. Если вы непротив, я готов представить и вас. Он улыбался, и его светлые глазки весело смотрели в светлосерые глаза Лемана. Вилли спокойно выдерживал этот взгляд. Однако фон Заломона кто-то отвлек, потом все двинулись в круглый зал цирка, и, судя по всему, он быстро забыл о друзьях. Леман отметил про себя, с какой ловкостью и блеском подает себя партия. Все было в одном стиле: грозные черные свастики на белых кругах посреди кроваво-красных полотнищ, коричневые рубашки, бравурная музыка, крики толпы, затаенные надежды людей, сидящих в ожидании перед наполненными до краев приветствуя обожаемого фюрера. Наконец Гитлер появился, неспеша прошествовал к трибуне, поднялся нанее и с мужественно-замкнутым лицом принял приветствия своих преданных сторонников. Некоторое время он молчал, потом поднял руку, успокаивая возбужденных почитателей и, наконец, заговорил. Его натренированный голос заполнил зал и сердца слушателей. Говорить на литературном немецком языке и избегать нарушений основных правил немецкой грамматики ему было трудно. Однако фюрер интуитивно понял, что сейчас неважно, правильно ли построены фразы с точки зрения грамматики и имеют ли они смысл. Важно покорить сердца людей и тут все зависит от оратора - его позы, подъема, трепета и громовых раскатов голоса. Поэтому он не очень-то продумывал содержание своей речи. Пока Гитлер говорил, он верил, и вслед за ним верила толпа. Перед глазами завороженной публики он ненавидел, презирал, восхищался и вслед за ним подобные чувства испытывал весь зал. Наконец грандиозный спектакль подошел к своему концу, раздались крики, бурные аплодисменты. Все встали, приветствуя своего идола. После собрания руководители партии направились вместе с фюрером в винный погребок на Барерштрассе. Эрнст крутился у входа надеясь, что фон Заломон выполнит свое обещание, но тот забыл о друзьях. Леман провдил друга до гостиницы. - Почему бы тебе не подняться? Выпьем по маленькой на ночь? - предложил Эрнст. Он устал, был разочарован поведением "своего друга Франца" и поэтому сразу лег в постель. Вилли сидел за столом и маленькими глотками потягивал коньяк. |
|
|