"Линкольн Стеффенс "Мальчик на коне" [H]" - читать интересную книгу автора

возницу, которого отец иногда нанимал по воскресеньям, чтобы покатать нас
по набережной, прекрасным человеком и своим большим приятелем. Он позволял
мне сидеть рядом с собой на козлах и держаться за вожжи позади его рук,
но, если мы ехали по хорошей прямой дороге, то он держал за концы, а я
правил. Однажды он замахнулся кнутом на голубя и ударил его так, что плеть
захлестнулась на горле птицы. Это произвело на меня сильное впечатление.
Кучер слез с брички, свернул голубю голову и принёс его мне. Бедный
голубь! Всё это так, но я был восхищён ловкостью кучера, а он ещё
похвастался: "Подумаешь, я ещё и не такое умею. Когда я был погонщиком в
горах, я так наловчился, что мог сбить муху с ушей переднего мула." Он,
несомненно, обернулся и подмигнул поверившим было ему родителям, важно
сидевшим на заднем сиденье, но я ничего такого не заметил. Мне захотелось
иметь голубя, и я попросил своего искусного друга поймать мне одного,
живого. Тот ответил, что может это сделать, что сделает это, но ничего так
и не сделал. Он не выполнил этого во время той поездки, но пообещал
поймать голубя в следующий раз. И опять не поймал. Годами, мне кажется,
каждый раз, как я встречал этого кучера, я просил его достать мне голубя,
а он всегда давал мне взамен... новое обещание.
Я, должно быть, порядочно надоел этому бедному легкомысленному лжецу,
но больше всего доставалось тем, кого я просил подарить мне коня. Их было
много, все, кто имел хоть какое-либо отношение к лошадям, и много других -
все они знали, что мне нужен пони. Я просил об этом отца, затем даже писал
письма дедушке, полковнику Картеру, родителям отца с просьбой подарить мне
пони. И большинство из них просто отделывалось обещаниями. Конюшня моя
была полна обещаний, и я верил в них. Мне очень нравилось кататься на этих
обещаниях до тех пор, пока однажды я не упал и здорово ушибся. Один из
компаньонов отца, приезжавший по делам из Сан-Франциско, написал, что
привезёт мне или трехколёсный велосипед, или пони, а я должен был угадать,
что он мне припас. Чего же я хотел? Я написал, что предпочитаю пони. Когда
же он приехал, у него ничего с собой не было.
- Ты не угадал, - заявил он. - У меня не было пони тебе в подарок. Вот
если бы ты выбрал велосипед...
Я молча стоял, уставившись на него, а он расхохотался. Он не
догадывался о том шоке, о том сокрушительном страдании, которое не давало
мне сдвинуться с места.
Я не мог даже пошевелиться. Матери пришлось взять меня на руки и
отнести в постель. Ведь у меня мог быть велосипед! Я мог бы кататься на
велосипеде. Я мог вообразить себе его конём, или пароходом, или паровозом,
и кроме того это был бы велосипед. Беда моя обернулась тягостным горем,
без слов, без слёз, а этот лжец ещё захохотал.


Глава III НЕСЧАСТНОЕ, СЧАСТЛИВОЕ РОЖДЕСТВО


Дела у моего отца шли, как будто, медленно, но верно в гору. У него и его
местного партнёра Луэлина Тоузера не было пороков. Они были преданы семье
и "делу", которое росло вместе с городом, а тот, в свою очередь, рос и
менялся вместе со штатом от сообщества, занятого азартными играми,
горнодобывающей промышленностью и работой на ранчо, к обществу, занятому