"Стендаль "Жизнь Наполеона"." - читать интересную книгу автора

полководца, люди говорили искренне, и ответы их были
чистосердечны. Если самый храбрый капитан не обладал нужными для
эскадронного командира способностями, его повышали в чине по
ордену Почетного Легиона, а затем император снова задавал вопрос:
"После него кто же самый храбрый?" Князь Невшательскнй карандашом
отмечал награждения, и как только император направлялся в другой
полк, командир полка, в котором он побывал, утверждал офицеров в
новых должностях.
В эти минуты мне нередко приходилось видеть, как солдаты плакали
от любви к великому человеку. Одержав победу, этот изумительный
полководец приказывал немедленно составить список тридцати -
сорока человек, представляемых к награждению орденом Почетного
Легиона или к повышению по службе. Списки эти, зачастую
составленные на поле битвы, нацарапанные карандашом, почти всегда
собственноручно подписанные Наполеоном и, следовательно, по сей
день хранящиеся в государственных архивах, когда-нибудь после его
смерти явятся волнующим историческим документом. В тех весьма
редких случаях, когда генерал не догадывался составить список,
император грубовато заявлял: "Я жалую такому-то полку десять
офицерских и десять солдатских крестов Почетного Легиона". Такой
способ награждения несовместим со славой.
Когда он посещал госпитали, перенесшие ампутацию и находившиеся
при смерти офицеры, над изголовьями которых булавками были
приколоты красные кресты Почетного Легиона, решались иной раз
просить его о награждении орденом Железной короны. Однако он не
всегда удовлетворял такие просьбы: это была высшая военная
награда.
Культ доблести, непредвиденность событий, всепоглощающее влечение
к славе, заставлявшие людей через четверть часа после награждения
с радостью идти на смерть, - все это отдаляло военных от интриг.

[1] Князь Невшательский обладал всеми нравственными качествами,
присущими порядочному человеку, но в его способностях
позволительно усомниться. В конце рукописи - следующее суждение:
Князь Невшательский, последовательно занимавший в Версале ряд
низших придворных должностей, сын человека, который своими
географическими трудами снискал расположение Людовика XV, никогда
не испытывал того восторга перед республикой, которым в молодости
горело большинство наших генералов. Это был законченный продукт
того воспитания, которое давалось при дворе Людовика XVI; весьма
порядочный человек, ненавидевший все, что носило отпечаток
благородства или величия. Из всех военных он наименее способен
был постичь подлинно римский дух Наполеона; вот почему он хотя и
нравился деспоту своими замашками царедворца, однако постоянно
раздражал великого человека своими взглядами, проникнутыми духом
старого порядка. Сделавшись начальником главного штаба и князем,
он долго раздумывал над тем, какой формулой вежливости ему
надлежит заканчивать свои письма. Известно, что приближенные к
нему льстецы производили тщательные розыски в Национальной
библиотеке; но ни одно из предложений не показалось ему