"Анатолий Степанов. Парад теней" - читать интересную книгу автора

- Это смотря как.
- Обыкновенно. Я скажу, что надо делать, а ты исполнишь.
- А в чем, собственно, заключается твое дело?
- Есть такая пословица: хуже нет, чем ждать да догонять. Мое дело -
ждать и догонять.
- А я что должен делать: ждать мне или догонять? Чего ждать и кого
догонять?
- Догонять, Костя. А кого - я укажу.


13

В их близости она была сверху и, вдохновенно трудясь над ним,
опускалась, нежно принимая его в себя, не до конца - так, чтобы его
наслаждение было абсолютно чистым, не нарушаемым толчками тяжелых ее
ягодиц. По сделавшемуся вдруг несчастным его лицу она поняла, что он
кончает; мягко ложась на бок, а потом и на спину, вознесла его не
разрываясь с ним, над собой и сделала главным в их исступленном обладании
друг другом. Он все убыстрялся и убыстрялся до тех пор, пока не вскрикнул и
не отпал от нее. Она приподнялась на локте, любовно и благодарно заглянула
ему в лицо, и прикрыла его собой, запеленала своим бархатистым, холеным,
большим, розовым телом.
- Галка, Галка, Галка, - плачуще и признательно шептал он.
Это был их день. Один из двух в неделю. Да и не день даже- только утро
дня. Они приходили в так называемую деловую квартиру каждые вторник и
пятницу в семь часов утра, чтобы шесть часов провести вместе. Считалось,
что в эти дни Кирилл играет в теннис, а Галина плавает в бассейне.
- Галка, Галка, Галка.
Та, что была в его доме, все десять лет совместной с ним жизни
обреченно разрешала изредка овладеть собой, полагая, что, ложась под него,
она оказывает ему великую милость. Десять лет оно лежало под ним, нечто
астенично вытянутое, и самым лучшим своим подарком ему считало жеманно
произнесенное разрешение делать с ней все, что он хочет. Он делал все, она
снисходительно терпела.
- Галка, Галка, Галка.
- Что, милый? Что, любимый? Что, единственный?
Она губами летуче касалась его лба, мягким языком закрывала ему глаза,
крепкими зубами нежно, как щенок, кусала мочку уха.
- Что, милый? Что, любимый? Что, единственный?
Тот, кто был отцом ее детей, справлял свою половую нужду с ней
исключительно в нетрезвом виде. Дыша закисающим алкоголем, он стаскивал ее
с постели, ставил на четыре точки и вонзался в нее неким неживым предметом.
Он мял и рвал ее груди, он шлепал ее по крутому крупу, как верховую лошадь,
призывая в этой механической скачке помогать ему. И она в отвращении
помогала и оборачивалась, как испу ганная кобыла, в надежде понять по
глазам, когда же он закончит скачку. Но он скакал и скакал. Жесткий ворс
дорогого ковра вонзался ей в ладони и колени.
Кончив, он перешагивал через нее и бухался в койку, чтобы мгновенно
заснуть.
Утром у нее болело все: влагалище, груди, колени, ладони.