"Анатолий Степанов. Футболист (Повесть, Сб. "Поединок", 16)" - читать интересную книгу автора

- Нет, ты невыносим, Алик! - отозвался на грубость Гоша. - Я тебе
хотел приятное сделать, а теперь уж и не знаю... Впрочем, я сегодня терпим
и великодушен. На, держи!
Гоша, достав из внутреннего кармана пиджака банковскую упаковку
пятидесятирублевок, кинул ее на тахту.
- Плата, надо полагать, за то, что Гришкину контору повалил и помог
тебе куш сорвать? - понял Олег.
- Ты - догадливый, - согласился Гоша. - Только не плата, а доля: ты -
в деле, Алик.
- А не пожадничал ли ты, бывший мой приятель?
- Все по справедливости, симпатичный мой друг. Капиталом ты не
входил, так что пять процентов - доля серьезная. К тому же я должок твой
зачел. Восемь тысяч ты заработал, Алик. Неплохо, а? Как раз гонорар за две
книжки. Ты же над ними года два корпел.
- Ты, я вижу, все подсчитал. А Гришкину смерть во сколько оценил?
- Гриша сам себя погубил. Он был наивным злодеем, Алик. Мне говорили,
что он каждый вечер смотрел по видео "Крестного отца". И стал выдумывать
для себя нечто подобное. Черный лимузин, телохранители в шляпах и пиджаках
в талию, виллы, таинственные сборища, пистолеты... Дурацкий, выдуманный в
стиле ориенталь мир... А в общем, жаль его. - Гоша налил две рюмки
коньяку, взял их в руки, подошел к Олегу и протянул ему одну рюмку, будто
не замечая, что руки у него связаны за спиной. - Давай, Алик, за упокой
раба божьего Григория.
Падая на спину, Алик ногой ударил по протянутой рюмке и крикнул:
- Мразь!
Гоша рукавом утерся - малость коньяку попало ему на лицо - и сказал:
- Не хочешь, значит. Как в армии-то говорится? Не умеешь - научим, не
хочешь - заставим. Научим его, ребятки? А потом заставим.
Альберт с напарником в момент связали Олега. Связали ноги до паха,
придавили к тахте и накрепко к ней прикрутили - хорошая веревка была
припасена заранее. Олег лежал на тахте как усмиренный клиент дурдома из
буйных.
Гоша стоял у стола, задумчиво глядя на бутылки:
- Так что же ему выпить? Виски, водка, коньяк для начала жестковаты,
пожалуй. - Он выбрал бутылку португальского портвейна, сорвал свинцовую
фольгу, вытащил пробку и спросил у Зои: - Ты мне поможешь, радость моя?
- С удовольствием, - откликнулась Зоя и взяла протянутую ей бутылку
портвейна.
Втроем они склонились над Олегом. Гоша зажал ему нос и сдавил
челюстные мышцы, чтобы ротик открылся. Ротик открылся, в него, как в
воронку, Зоенька налила портвейну. Но, видимо, воронка оказалась
засоренной: портвейн внутрь не уходил.
- Пей, дурачок, а то захлебнешься, - посоветовал Гоша.
Олег сначала не внял его совету - держал марку, - но скоро понял:
терпеть не было мочи, дернул кадыком, и портвейн, понижаясь в уровне,
потек внутрь. Проглотив портвейн, Олег закашлялся.
Зоя, отпрянув, пожаловалась:
- Он мне платье брызгами испортит!
- Ничего, Зоенька, - успокоил ее Гоша, - давай новую порцию.
Зоя лила портвейн, а Гоша уговаривал Олега, как капризное дитятко: