"Ирина Степановская. Экзотические птицы " - читать интересную книгу автора

просто ужасный. И от этого у нее на губах появилась кривая, злая усмешка.
"Ну и пусть! - сказала она себе. - Пусть видит! Пусть оставит меня в
покое. Я погибший человек. Моя жизнь пошла прахом, коту под хвост!"
Где-то внутри ее слабо пискнул детский голосок: "Зачем? Зачем ты все
портишь? Почему не ценишь его? Ибо чем, как не заботой, можно объяснить, что
он не бросает тебя, приходит по утрам, заезжает днем, в то время как ему
нужно торопиться в клинику, только для того, чтобы не дать тебе окончательно
спиться?"
"Пусть не приходит, - устало сказала она себе. - Мне все равно".
- А ты еще помнишь, - сказал Тине Азарцев с нажимом на последних
словах, - что у женщин ниже, чем у мужчин, естественный уровень фермента
алкогольдегидрогеназы? Поэтому они спиваются чаще и быстрее мужчин.
Тину унизило это "еще помнишь". Пусть она не работала больше врачом, но
пока не давала повода сомневаться в ее умственных способностях. Азарцев
подошел к окну и раздернул шторы. Тине хотелось, чтобы за окном цвела весна,
та самая весна двухгодичной давности, когда она в зеленой кофточке, с
нарциссами в руках, ездила с Барашковым на кладбище к Валерию Павловичу и
когда ее нашел Азарцев. Но та весна безвозвратно прошла, как проскочили
потом за ней лето и осень, и очередная зима, кстати, на редкость теплая. А
потом уже снова настали и прошли следующие весна и лето. И вот теперь в окно
опять противно, мелко стучал настоящий осенний дождь, и настала двухлетняя
годовщина того дня, как в ее жизни не стало ни Ашота, ни Тани, ни Валерия
Павловича.
"Какое тебе дело до моей алкогольдегидрогеназы?" - зло, упрямо хотела
спросить Азарцева Тина, но ей было невозможно даже открыть рот. Все тело ее
сковало ледяным холодом, нёбо и язык пересохли, и все ее мысли были
сосредоточены на том, что, как только Азарцев уйдет, она доберется до
остатков вина в бутылке и тогда ей станет немного легче.
- Надо вставать и идти умываться, - сказал Азарцев и сдернул с нее
одеяло. Теперь он не смотрел на нее, но Тина знала, что боковым зрением он
все равно может видеть, как задралась на ней старая байковая рубашка и
обнажила отекшие ноги и смятую простыню с заплаткой посередине.
"Пусть уходит сегодня, - решила она. - Ни к чему притворяться. И нечего
больше терять".
- Не встану, пока не уйдешь, - сказала она. - Я буду жить так, как
хочу. Отдай одеяло. Я мерзну.
Азарцев, ни слова не говоря, взял одеяло, бутылку, унес их в кухню,
ушел туда сам, и вскоре Тина услышала шум текущей на кухне воды.
"Варит кофе, - подумала она. - Я не хочу кофе. Какого черта?"
Мысленно она проследила путь унесенной бутылки, наверняка поставленной
теперь в кухне на стол, и машинально облизала пересохшие губы. "Вот бы
выкрасть бутылку! Надо Азарцева куда-нибудь услать".
- Послушай, принеси мне из ванной халат! - слабым голосом попросила она
и со своего места увидела, что тот в самом деле прошел в ванную. Стараясь не
шуметь, как можно быстрее, она вскочила с постели, при этом ее немного
качнуло, и несколько шагов она пролетела вперед, уцепившись в конце пути за
косяк, чтобы не упасть. Тина влетела в кухню. Из не заклеенных еще на зиму
окон по ногам зверски дуло. Но сейчас ей было на это плевать. Бутылки на
столе не было. Она лихорадочно огляделась и обнаружила этот перевернутый
вверх дном зеленый стеклянный предмет в мусорном ведре, а в раковине