"Даниэла Стил. Начать сначала " - читать интересную книгу автора

работал телевизор, и встревоженные ученики уже толпились у дверного проема.
Люди шикали друг на друга, вскрикивали, звали кого-то, никто не мог понять,
что передавали, опять начинали шикать, пытаясь перекричать толпу и навести
порядок.
- Эй! Потише! Ничего не слышно. Что случилось?
- Он пострадал?
Неужели он... - Никто не осмеливался произнести это вслух, в толпе
вновь раздавались вопросы:
- Что произошло?.. Что?.. В президента Кеннеди стреляли... Я не знаю..,
это в Далласе... Что случилось?.. Президент Кеннеди...
Он не...
Сперва никто не мог поверить. Каждому хотелось думать, что это
неудачная шутка. "Ты слышал, в президента Кеннеди стреляли?" - "Ну.., и что
дальше? Что за шутка?". Но шутки не было. Были лихорадочные разговоры,
бесконечные вопросы и никаких ответов.
Были смущенные лица на телеэкране и повтор кадров с расстроенным
автомобильным кортежем, уезжавшим прочь. Ведущий Уолтер Кронкайт с
мертвенно-бледным лицом стоял на улице.
"Президент тяжело ранен".
Шепот пронесся в толпе, казалось, все студенты и учителя набились в эту
комнатенку, а люди все собирались из классов и коридоров.
- Что он сказал?.. Повторите, что он сказал, - просили издалека.
- Он сказал, что президент серьезно ранен, - разъяснили передние. Три
ученицы младшего класса начали плакать. Пакстон стояла с мрачным лицом,
зажатая в угол. Внезапно жуткая тишина повисла в комнате, никто не
шевелился, будто боясь неловким движением нарушить шаткое равновесие и этим
повредить ему. Пакстон поняла вдруг, что вспоминает один день шестилетней
давности, когда ей было всего одиннадцать лет.
- Папе плохо, Пакс... - сказал ей тогда брат Джордж. В это время мать
была с отцом в госпитале. Отец любил летать на своем самолете на встречи в
штате и не смог посадить его во время внезапной грозы около Атланты.
- Что с ним? Он поправится?
- Я... - странно изменившимся голосом начал Джордж, но такая страшная
правда была в его глазах, что захотелось убежать и спрятаться. Ей было
одиннадцать, Джорджу - двадцать пять. Между ними - четырнадцать с половиной
лет разницы и несколько жизней. Пакстон была "случайностью", как шепотом
объясняла мать приятельницам, случайностью, за которую до сих пор не
переставал благодарить Бога Карлтон Эндрюз и которая до сих пор удручала
мать Пакстон. Беатрис Эндрюз было двадцать семь, когда у нее родился сын
Джордж. Пять лет она не могла забеременеть, и, как только это случилось,
беременность стала непрерывным кошмаром. Она чувствовала слабость каждый
день все девять месяцев, роды были так ужасны, что она запомнила их навсегда
Ребенок родился после сорока двух часов мук, с кесаревым сечением Это был
большой красивый мальчик десяти фунтов весом, но Беатрис Эндрюз зареклась
иметь детей. Она не желала повторять то, что с таким трудом пережила, и
следила за этим с величайшей осторожностью. Карлтон был внимателен к ней и,
кроме того, без ума от сына. Джордж был из тех мальчиков, которых любят все:
веселый, смышленый, рассудительный, он занимался спортом, хорошо учился и
был вежлив с матерью. Они казались спокойной и счастливой семьей. У Карлтона
была обширная юридическая практика, у Беатрис - немаловажные роли в