"Даниэла Стил. Семейный альбом " - читать интересную книгу автора

больше нет, и эта тема закрылась навсегда.
Фэй направилась в кабинет, села за маленький письменный стол, чтобы
изучить почту, и подумала: сколько же мужчин, из тех, кого она видела во
время гастролей, осталось в живых, сколько никогда не вернется домой...
Слезы навернулись на глаза. Фэй взглянула на идеально ухоженный сад и
бассейн у дома. Как трудно вообразить здесь тот ужас, который творился в
мире. Страны разрушены, города превращены в руины, люди гибли; и она снова
вспомнила - а это бывало частенько - о встрече с Вардом. Она больше о нем не
слышала, но он до сих пор не ушел из ее мыслей. Вспоминая о нем, Фэй ощущала
вину, что больше не ездила на гастроли. Просто не было времени. Его никогда
не хватало.
Она снова посмотрела на свой стол, на пачку писем от агента,
отсортированные счета, пытаясь отвлечься от тягостных дум. В последнее время
ее мало что занимало, кроме съемок. Никакой личной жизни. Год назад, правда,
она не на шутку увлеклась одним режиссером, вдвое старше ее, но в конце
концов поняла, что больше влюблена в его работу на съемочной площадке, чем в
него самого. Ей очень нравилось слушать его, смотреть, что он делает, но
волнение души и сердца ушло, и с тех пор в ее жизни ничего серьезного не
было.
Фэй не годилась для обычных голливудских романов и большую часть
времени проводила в одиночестве, избегая общества, как могла. Она вела
слишком тихую жизнь для звезды и постоянно спорила с другом и агентом Эйбом,
журившим ее за добровольное затворничество, уверяя его, что никогда не
достигла бы успеха, если бы не сидела дома и не занималась ролями. Так она
собиралась провести и следующие пять недель, и пусть Эйб ворчит сколько
вздумается.
Вместо развлечений Фэй решила поехать на несколько дней в Сан-Франциско
к приятельнице, старой актрисе на пенсии, с которой подружилась в самом
начале карьеры, а на обратном пути - навестить друзей в Пабл Бич. Затем
собиралась провести уик-энд с Херстами, в их большом загородном поместье, с
целым зверинцем диких животных.
А потом - скорее домой, отдохнуть, расслабиться, учить роль и читать
хорошие книги. Окунуться в собственный бассейн и жариться на солнце, вдыхая
аромат цветов и слушая жужжание пчел, - что может быть прекраснее.
Фэй закрыла глаза; она не слышала, как вошел Артур. Он сдержанно
кашлянул, и она вскинула ресницы. Для человека его роста и возраста Артур
ходил удивительно неслышно, по-кошачьи. Сейчас он стоял перед ней, в десяти
футах от стола, во фраке, полосатых брюках, в туго накрахмаленной рубашке со
стоячим воротником, при галстуке и держал серебряный поднос с чашкой чая.
Она купила этот сервиз в Лиможе и очень любила его. Он был белый, с нежными
голубыми цветочками, словно кто-то, слепив чашку, подул на цветы, и они
осели на ней...
Артур поставил чашку на стол, подстелив белую льняную салфетку. Ее Фэй
тоже купила сама, но уже в Нью-Йорке; еще довоенная, итальянская. Элизабет
добавила блюдечко с печеньем. Обычно Фэй не баловала себя, но до следующей
картины еще пять недель; в конце концов, почему бы нет? Она с улыбкой
взглянула на Артура, тот сдержанно поклонился.
Когда он тихо удалился, Фэй оглядела любимую комнату: полки заставлены
книгами - старыми, новыми, очень редкими; ваза со свежесрезанными цветами;
статуэтки - их она стала собирать несколько лет назад; красивый абиссинский