"Оливия Стилл. Жара в Архангельске-1 " - читать интересную книгу автора

зачем же ему уходить от меня? Я боюсь: может, с ним что-нибудь случилось?
- А ты позвони Наташке, она же с ним там наверняка пересекается. Если
бы с ним что-нибудь случилось, тебе бы уже наверняка сообщили.
Да, действительно, Аня права, подумала Олива. Может, и вправду Наташке
позвонить...
Но ей даже не пришлось набирать Наташкин номер. На мобильный телефон
нежданно-негаданно пришла смска. Олива даже обрадовалась: может, это Вовка?
Но нет: смска была от Наташки.
"Ты мне можешь щас позвонить? У меня к тебе разговор есть".
"Какой разговор?" - написала Олива в ответ.
"Это насчёт Вовки, я с ним вчера говорила".
- Ну? Что? - срывающимся от волнения голосом спросила Олива, когда
Наташка, наконец, соизволила снять трубку.
- Да ничего, - ответила та, - Я с Вовкой говорила, он сказал, что ты
затрахала его своими смсками. Просил меня передать, чтоб ты его больше не
доставала - отвечать он тебе не будет.
- Но... почему?? - ошарашенно спросила Олива, ещё не веря в реальность
происходящего.
- Да потому что ему надоел детский сад штаны на лямках, и он устал
ходить с тобой за ручку. Я тебе это говорю, чтобы ты зря не надеялась.
- Ясно, - упавшим голосом произнесла Олива и повесила трубку.
Она сидела на стуле в оцепенении и не могла выговорить ни слова.
- Да что с тобой?! - испугалась Аня, - Что она тебе сказала? На тебе
лица нет!!!
- Вовка... меня... бро...сил... сказал... что я его... - с усилием
выговорила Олива и истерически разрыдалась. Аня увела её на кухню, совала ей
в рот стакан с водой. Олива пролила на себя воду, давясь ею напополам со
слезами. Аня прижала её голову к своей груди, но Оливу трясло в истерике,
она никак не могла успокоиться. Только спустя час она кое-как взяла себя в
руки. Тут как раз пришёл вызов из бухгалтерии - Оливе дали пакет документов
и отправили в налоговую.
Она шла к налоговой и ревела. Рухнули все её мечты, она опять осталась
одна, никому не нужной. Зачем же он тогда так её обнадёжил? Зачем говорил о
своей любви? Чтобы сделать ещё больнее, помаячить надеждой и растоптать...
Господи, какие все мужики сволочи! Вот и он... Он! Он, который самый первый
сказал, что любит её... Обманул, бросил... Разве после этого им можно вообще
верить на слово? А она-то, дура, поверила... А он вон какой оказался...
Что ей было до того, что ярко светит солнце, что поют птички и стоит
тёплое, благодатное лето! Словно в насмешку над ней, над её неудавшейся
судьбой, стояла залитая солнцем златоглавая Москва. Олива почувствовала, как
растёт в её душе ненависть, озлобление к этому городу, к людям, которые в
нём живут. Им было плевать на Оливу, на её горе, они недоброжелательно и
косо смотрели на плачущую девушку с азиатским типом лица, отворачивались и
проходили мимо. Она чувствовала себя в этом городе лишней, чужой, никому не
нужной. Враги... враги... кругом враги. Подруги и те... сочувствуют Вовке,
презирают её. Все понятия о добре и чести здесь перевёрнуты с ног на голову.
Даже девственность её, столь редкая по нынешним временам, была на ней как
клеймо. Вовка как узнал, тут же отшатнулся. Что же тогда и говорить об
этом...
Она вспомнила свои школьные годы, когда её подружек мальчики уже звали