"Нил Стивенсон. Король бродяг ("Барочный цикл: Ртуть" #2) " - читать интересную книгу автора

место под одной из перекладин, подхватить свисающую верёвку, перебросить её
через брус, закрепить узлом и столкнуть малого на другом конце верёвки с
телеги. Телега, полегчавшая на одного человека, перемещалась дальше, и
процедура повторялась.
Джон Коул был восьмым из девяти приговорённых к казни в тот день,
поэтому Джек и Боб имели возможность увидеть семь повешений до того, как
приступить к своим обязанностям.
Поначалу они видели лишь очевидное, потом, немного освоившись с общим
ритуалом, стали примечать различия. Другими словами, они начали вникать в
тонкости и превращаться в знатоков, как и те примерно десять тысяч зрителей,
что собрались вокруг.
Джек довольно быстро заметил, что люди в хорошей одежде умирают
быстрее. Скоро стало понятно почему: когда Джек Кетч собирался вздёрнуть
хорошо одетого человека, он размещал петлю за левым ухом клиента, оставляя
запас верёвки, чтобы тот немного пролетел и успел набрать скорость, прежде
чем застопориться с различимым на слух хрустом. Людям в лохмотьях он
оставлял петлю свободной - по крайней мере на время, - без всякого запаса
верёвки. Так вот Джон Коул, который и раньше-то ходил оборванцем, а за
несколько месяцев в каменном мешке отнюдь не сделался пригляднее, был самым
плохо одетым малым в телеге, и ему, очевидно, предстояло брыкаться в петле
дольше других. Это объясняло, почему он предусмотрительно обратился к
мальчикам Шафто, однако не объясняло другого.
- Эй! - сказал Джек, отодвигая локтем священника. Он стоял под телегой,
задрав голову, и смотрел, как палач ловко закрепляет верёвку, другой конец
которой лежал на плечах у Коула. - Если у тебя есть клад, чего ты не
заплатил ему?
Он кивнул на Джека Кетча, который теперь через прорезь в балахоне с
любопытством смотрел на Джека Шафто.
- Э... он ведь не при мне, верно? - Джон Коул и в лучшие времена
отличался некоторой угрюмостью. Однако сейчас Джеку показалось, что он юлит.
- Послал бы кого-нибудь!
- А вдруг бы он его спёр?
- Заткнись, Джек, - сказал Боб. После смерти Дика он остался
фактическим главой семьи и сперва не очень этим злоупотреблял, но с каждым
днём всё больше набирался гонору. - Ему молиться положено.
- Пусть молится, когда будет плясать в петле!
- Не будет он плясать, потому что мы повиснем у него на ногах.
- Но он ведь наплёл про клад!
- Вижу, не держи меня за дурня. Но раз уж мы здесь, сделаем всё честь
по чести.
Покуда они препирались, Коула вздёрнули. Он повис прямо над их
головами. Оба отпрянули, но, разумеется, далеко он не пролетел. Мальчики
подпрыгнули, ухватились за его ноги и принялись карабкаться, как по канату.
Провисев несколько мгновений в петле, Коул начал сильно брыкаться.
Джеку хотелось разжать руки, но дрожь в ноге, за которую он держался, чем-то
напомнила трепыхание верёвки, когда они тащили бедного Дика под водой. Джек
убеждал себя, что это своего рода месть. Боб, возможно, думал о том же, во
всяком случае, оба держались насмерть, покуда Коул не обмяк. Тут они поняли,
что он обмочился, и разом спрыгнули в вонючую пыль. В толпе зааплодировали.
Не успели братья отряхнуться, как к ним подошла сестра последнего из