"Роберт Луис Стивенсон. Вилли с мельницы" - читать интересную книгу автора

покуда не разорвется сердце, а до них все же не дойдет ни звука. Мы можем
взобраться на самую высокую гору - и все-таки не станем к ним ближе. Все,
что нам доступно, - это стоять здесь, в саду, сняв шляпу; звездное сияние
льется на наши головы, и там, где у меня небольшая лысина, ты, я думаю,
можешь заметить светлое пятно в темноте. Гора и мышь. Это, кажется, все, что
у нас есть или будет общего с Арктуром или Альдебараном. Понятна ли тебе эта
притча? - прибавил он, кладя руку на плечо Вилли. - Это не то же, что довод,
но обычно действует гораздо убедительнее.
Вилли сначала повесил было голову, потом снова поднял ее к небесам.
Звезды казались теперь как будто крупнее, лучи их - острее и ярче; а когда
он вглядывался все пристальнее и пристальнее в вышину, то их число словно
множилось под его взглядом.
- Я понимаю, - сказал он, оборачиваясь к молодому человеку. - Мы словно
в мышеловке.
- Да, похоже на это. Видел ты, как одна белка крутится в колесе, а
другая сидит и философски грызет орехи? Нечего и спрашивать, которая из них
покажется тебе глупее.

ПАСТОРОВА МАРДЖОРИ

Через несколько лет старики умерли, оба в одну и ту же зиму; приемный
сын очень заботливо ухаживал за ними и очень тихо горевал о них, когда их не
стало. Люди, знавшие о его тяге к путешествиям, думали, что он поспешит
продать все имущество и пустится вниз по реке на поиски счастья. Но он ничем
не проявил такого намерения. Напротив, он ввел кое-какие улучшения в
гостинице, нанял двоих слуг себе в помощники и зажил хозяином - любезный,
разговорчивый и непонятный молодой человек, шести с лишком футов ростом, с
железным здоровьем и приветливым голосом. В скором времени он начал
приобретать славу какого-то чудака; удивляться этому не стоило, ведь и
всегда у него были странные понятия и сомневался он даже в самых обычных
вещах; но всего больше пошло о нем разговоров из-за пасторовой Марджори, за
которой он ухаживал.
Пасторова Марджори была девушка лет девятнадцати, в то время как Вилли
было уже под тридцать; довольно хорошенькая и гораздо лучше воспитанная, чем
другие девушки в этой части страны, как ей и подобало по происхождению. Она
держала себя очень гордо и успела уже с надменностью отказать нескольким
женихам, за что соседи ее строго осудили. При всем том она была хорошая
девушка, такая, которая могла осчастливить любого мужчину.
Вилли очень редко с ней виделся; хотя церковь и пасторский дом стояли
всего в двух милях от его усадьбы, он ходил туда только по воскресеньям.
Случилось, однако, что пасторский дом обветшал, и его понадобилось
переделывать и ремонтировать, а пастор с дочкой сняли на месяц или около
того помещение в гостинице Вилли за весьма умеренную плату. Наш друг был
теперь человек состоятельный; у него была гостиница, мельница да сбережения
старого мельника; кроме того, он славился хорошим, ровным характером и
практическим умом, что в браке значит немало; и недоброжелатели стали
судачить, что пастор с дочкой знали, что делали, выбирая себе временное
жилье. Вилли был вовсе не такой человек, чтоб его можно было заманить или
запугать и заставить жениться. Стоило только взглянуть ему в глаза,
прозрачные и спокойные, словно озера, и все же светившиеся изнутри ясным