"Илья Стогоff. Десять пальцев" - читать интересную книгу автора

На водителя я не смотрел. А он, похоже, не смотрел на дорогу - только
в зеркальце заднего вида.
Когда мы доехали, я вылез из машины и аккуратно закрыл за собой дверь.
Мыльник сказал "спасибо", тоже вылез и таксист сразу же исчез. Растворился
в воздухе. Парни долго над ним смеялись.
Вечер закончился тем, что мои спутники, взяв тяжелые деревянные колья,
долго лупили ими по лобовому стеклу и капоту дорогой машины. После этого
Мыльника я не видел ни разу.
Он умер, задохнувшись во сне. Обычная смерть героиновых джанки. Дело в
том, что их организм постепенно разучивается дышать и вообще делать хоть
что-то, кроме переваривания инъекций.


11

Говоря об умерших, живые невольно выпячивают грудь. Бедолаги! Уже
умерли! То ли дело мы! Мы-то живы! Для нас-то все продолжается.
Не думаю, что продолжительность жизни играет большую роль. Какая
разница, жив ли ты, умер ли... важно, в какую сторону ты живешь, а сколько
живешь - это уже частности.
Между мною и моим умершим другом больше общего, чем отличий. Отличие
вообще лишь одно: Господь дал мне остановиться. Позвал меня и дал сил
расслышать. Возможно, Мыльника Он звал точно так же. А тот решил, что ему
показалось.
Мне точно известно: Господь очень хотел помочь моему другу. Просто
иногда мы не желаем, чтобы нам помогали.
Мыльник пришел домой. Не раздеваясь, уснул. Сделал последний глоток
грязного воздуха. И я уже никогда не узнаю, что творилось с ним дальше.
Вернее, узнаю... но в тот момент меня будет куда больше интересовать
собственная биография.
Мы родились с этим парнем в один год. Были маленькими,
сорокасантиметровыми. Радовали родителей тем, что научились ходить...
смешно ковыряли в носу... через двадцать с чем-то лет он умер.
На похороны я не пошел. Не по каким-то соображениям... просто был пьян
в тот день. Разумеется, пьян. По слухам, пришедшие на поминки приятели
Мыльника нажрались как скоты и вели себя отвратительно. Я тоже в тот день
вел себя отвратительно. Но, по крайней мере, не на глазах мыльниковских
родителей.
Я заходил к ним пару раз. Сережина мама говорила, что собирается
продать квартиру на первом этаже и уехать жить в провинцию. Там у них
родственники. О сыне старалась не говорить.
Я тоже редко говорю о нем вслух. Но часто думаю про своего друга. По
справедливости, место Мыльнику в аду. Мне тоже. Но я по-прежнему надеюсь,
что все еще может обернуться хорошо. Для нас обоих. Ведь Бог, в которого
верит моя церковь, не справедлив, а милосерден.
Заключая взаимовыгодную сделку, там, на ялтинской набережной, я не
предполагал, что все так обернется. Мой друг умер первым. Думаю, теперь моя
помощь ему нужнее, чем мне - его. Как и обещал, я молюсь о его душе. Каждый
вечер встаю на колени и прошу Бога, богатого милосердием: прости нас за то,
что Ты подарил нам жизнь, а мы распорядились ею столь бездарно...