"Брэм Стокер. Навеки ваш, Дракула..." - читать интересную книгу автора

ноги, глубоко проваливаясь, едва нащупывали ее. Ветер в течение какой-то
минуты превратился в настоящий шквал, и это заставило меня пуститься бегом.
Воздух леденил легкие, и, несмотря на то, что я был неплохой спортсмен,
вскоре я стал задыхаться. Снег валил такой плотный, что я едва мог разлепить
глаза, чтобы не потерять направления. Удивительно, но небеса то и дело
изрыгали самые настоящие молнии! При их неровном свете мне удавалось
разглядеть впереди себя густую тень припорошенных снегом деревьев, - в
основном это были кипарисы, а также гигантские тисовые кустарники.
Мне удалось наконец забежать под могучие кроны деревьев, и там, в
относительной тишине, я мог слышать завывание ветра на открытом пространстве
лощины и вверху, где облака едва не касались верхушек кипарисов. Мало-помалу
хмурь и чернота пурги сменились хмурью и чернотой ночи. Буря утихла, и
только злой ветер гулял еще порывами в темноте. В ту минуту я вновь обратил
внимание на отдаленный вой, который, казалось, не прекращался ни на минуту
во время всех последних часов.
То и дело в угрюмых облаках мелькала луна, и при ее свете я получал
возможность оглядеться. Укрытый за кронами кипарисов и тисовых кустарников,
я видел, что снегопад почти иссяк. Скоро я уже мог выйти на открытое
пространство и обозреть преображенные бурей окрестности.
Вот, кажется, началась и деревня. Я обходил один за другим разрушенные
временем дома и думал найти среди них хоть какое-нибудь более или менее
годное прибежище на ночь. Через несколько минут я уперся в низкую кирпичную
стену, опоясывающую какую-то площадку. Немного походив вокруг, я нашел вход.
Здесь кипарисы образовали своими стволами почти правильной формы аллею,
которая вела к темной квадратной громаде, являвшейся, по-видимому, каким-то
зданием.
В тот самый момент, когда я уже собирался получше рассмотреть строение,
тучи закрыли своей массой луну и мне пришлось продвигаться вперед в
кромешной темноте. Ветер опять усилился и холодными струями обтекал меня со
всех сторон. Я осторожно шел вперед и дрожал от холода. И надеялся, что это
здание надежно укроет меня от всех причуд разгулявшейся природы, а потому не
останавливался, даже, если приходилось прокладывать путь в темноте на ощупь.
Вдруг всякие звуки пропали, словно их и не было. Я остановился,
прислушиваясь. Буря окончательно утихла. И только тогда я обратил внимание
на то, как бешено у меня колотилось сердце. Впрочем, вместе с природой,
начал успокаиваться и я.
Однако покой мой длился лишь минуту, пока из-за туч не выглянула луна и
не осветила пространство передо мной. Я стоял посреди старого заброшенного
кладбища, где деревья были вперемешку с могильными плитами и крестами. Прямо
передо мной возвышалась та самая квадратная громадина, которую я вначале
принял за дом. Это был огромный мраморный склеп, белый и сверкающий, как и
снег вокруг него.
Буря, как оказалось, не ушла, а только притаилась до поры и теперь
возобновилась с новой силой. Ветер с ноющим шумом носился меж могил. Опять
донеслись звуки отдаленного рычания или воя. От потрясения я едва держался
на ногах, холод сковал мои члены и добрался, казалось, до самого сердца. Я
стоял перед скорбным памятником из чистого мрамора, а вокруг бушевала буря,
завывал ветер и тускло светила луна...
Завороженно глядя на склеп, я приблизился к нему, чтобы рассмотреть все
вблизи. Найдя массивную дорическую дверь, я прочел на ней немецкую надпись: