"Брэм Стокер. Крукенские пески (Рассказ)" - читать интересную книгу автора

существование, и по временам его сознание поселяется в оболочке его
двойника. Уверив себя умозрительно в том, что он имеет двойника, он
предпринял шаги к практической проверке этого положения. Это нужно было ему
для того, чтобы наконец хоть немного успокоиться. С намеченной целью
однажды, прежде чем отправиться спать, он незаметно для всех начертал мелом
свое имя на подошвах своих сапог.
Ему опять снились зыбучие пески и то, как он разгуливает по ним. Сон,
как и всегда, был почти физически ощутим, так что, бродя по туманному берегу
вокруг впадины, он никак не мог представить себе, что на самом деле лежит в
эти самые минуты в своей кровати. Открыв глаза, он первым делом проверил
сапоги. Меловая надпись была нетронута!
Он оделся и вышел из дома. Был прилив, поэтому он подошел к впадине с
зыбучим песком не со стороны берега и пляжа, а со стороны дюн.
Приблизившись, он вскрикнул! О, ужас! Опять те же следы! И опять они тонут в
песке, не возвращаясь обратно!
Домой он пришел изможденным не столько физически, сколько духовно. Ему
казалось невероятным, что он, взрослый человек, коммерсант, проведший всю
жизнь среди гама и возни Лондона, прагматичного лейтенанта, вдруг оказался
втянутым в какую-то мистику и ужас и вынужден жить с сознанием того, что
рядом по земле ходит еще один такой же мистер Мэкам... Ему нельзя рассказать
о своей беде даже собственной жене, так как он отлично знал, что, узнав о
его "двуличности", она доймет его расспросами о "той, второй жизни" и в
результате обвинит его во всех видах неверности и измены.
Мысли роились в голове, и он запутывался в них все больше и больше.
Однажды вечером - на море был как раз отлив, и уже показалась луна - он
сидел в ожидании ужина в гостиной, как вдруг вошедшая служанка сообщила, что
Сафт Тамми, дежуривший, как обычно, у ворот Красного Дома, затевает скандал,
так как его не хотят пускать к хозяину. Мэкам был разгневан, но, чтобы
служанка не подумала чего доброго, что он боится какого-то там полоумного
старика, он велел ей привести его.
Тамми вошел сразу же. Движения его были необычно резки и живы, голова
чуть приподнята, и взгляд был устремлен против обыкновения не на свои ноги,
а прямо перед собой. Он заговорил с ходу:
- Я пришел, чтобы посмотреть на тебя еще раз. Еще раз! И вот я вижу
тебя! Ты все тот же попугай! Хорошо, человек! Я прощаю тебя! Ты запомни эти
слова: я прощаю тебя! - И не говоря больше ни слова, старик быстро покинул
дом, оставив хозяина в молчаливом возмущении.
После ужина Мэкам решил еще раз навестить зыбучие пески. Он не
признавался даже самому себе в том, что боится идти туда. В девять часов он
надел свой шотландский костюм, спустился на берег и, направившись ко
впадине, уселся над нею, на вершине все той же невысокой скалы. Полная луна
уже выкатилась в небо, и ее яркий свет залил бухту, хлопья пены у кромки
берегов, темную полоску мыса и расставленные на просушку сети. Все
смотрелось как-то особенно отчетливо. В желтой пелене мерцали огоньки
крукенского порта и окна замка местного помещика.
В течение довольно долгого времени Мэкам тихо наслаждался ночной
природой, в душе его поселился покой, которого он не знал вот уже много
дней. Досада и раздражение, нелепые страхи последнего времени, казалось,
наконец-то оставили его. Их место тут же заняло умиротворение. Святое
умиротворение. Находясь во власти торжественного настроения, он по-другому