"Андрей Столяров. Наступает мезозой" - читать интересную книгу автора

Слишком много это отнимало драгоценного времени. И слишком трудно это было
потом без неприятностей прекратить. Одиночество в этом смысле он переносил
без всякого затруднения. Более того, как раз в те периоды, когда он в
известной мере долго оставался один, точно так же, как и во время юношеских
блужданий по городу, в голову ему приходили самые удачные мысли. Сублимация,
по-видимому, возгонка грубой энергии. Именно так, вероятно, и совершались
все выдающиеся открытия. Однако "созидающего молчания" удавалось достичь не
слишком часто. Внешний мир прорывал одиночество и то и дело напоминал о
себе.

Трудности обнаруживались там, откуда их ждать, вроде бы, не
приходилось. Вдруг уволился ни с того ни с сего один из трех работающих на
кафедре лаборантов. Почти целый семестр, до конца учебного года, пришлось
распределять его обязанности между собой: вешать таблицы, выставляли в
аудитории учебные препараты, заказывать корм для лягушек, мыть скальпели и
кюветы после занятий. Ситуация по прежнему времени была неслыханная: чтоб за
три месяца не найти студента, желающего закрепиться на кафедре! А вот поди ж
ты - один ответил, что его такая работа, извините, не интересует, другой
сослался на перегрузку, вызванную общественными обязанностями, третий,
оказывается, уже куда-то устроился и был доволен, а отличник, которого,
кстати, прочили через полтора года в аспирантуру, неожиданно буркнул, что
"кто ж вам будет корячиться за такую зарплату?". Выяснилось заодно, что и в
аспирантуру он тоже отнюдь не рвется. Зачем мне аспирантура, я осенью вообще
собираюсь отсюда сваливать. В конце концов через цепочку знакомых нашли
какую-то аккуратную девочку, но и сами поиски, и уклончивые ответы студентов
свидетельствовали о многом.

И о том же свидетельствовали разные, вдруг обнаруживающиеся неприятные
мелочи. Начались, например, перебои с самыми элементарными реактивами.
Пришлось в срочном порядке сделать запас из имеющихся на данный момент
резервов. Колбы, микропипетки, ванночки тоже вдруг стали почти неразрешимой
проблемой. Дважды за весенний семестр отключали без всякого предупреждения
электричество, и в начале апреля у него первый раз в жизни чуть было не
приключился инфаркт, когда утром, войдя с легким сердцем в вестибюль
исторического факультета, он вдруг узрел необычный сумрак, рассеиваемый лишь
светом из пыльных окон, черный зев коридора, лестницу, погруженную в
душноватый мрак, а у себя в комнате, куда он в мгновение ока взлетел,
мертвую, с потухшими индикаторами, жутко поблескивающую "Бажену" и в её
полукруглом охвате, более не подсвечиваемом по краям рефлекторами,
тускло-серую, будто ртутную, воду остывающего аквариума. Хорошо еще, что
температура в этот день была плюсовая. Если бы зимой, то - все, материал
можно было бы выбросить на помойку. Пришлось договориться с вахтерами,
которые дежурили в вестибюле, дать им немного денег и заручиться клятвенным
обещанием немедленно известить. Он сам отпечатал на четвертинке бумаги свои
имя, отчество и телефон, надписал красным фломастером, чтобы звонили в любое
время, обвел рамочкой, поставил четыре восклицательных знака и для большей
надежности посадил это на клей внутри вахтерки.

Однако хуже всего получилось с заказанной для "Бажены" цейссовской
оптикой. Документы, подписанные кем надо, ушли, и более полугода от фирмы не