"Ирвинг Стоун. Греческое сокровище" - читать интересную книгу автора

знаменитостью с тем, чтобы сейчас твердо обещать ей нечто невиданно
прекрасное.
- Софья, это мистер Шлиман, он оказал нам честь посетить нас. Мистер
Шлиман, разрешите представить вам мою дочь Софью.
- Мадемуазель, - пробормотал Шлиман, потом взял со стола книгу и,
слегка путаясь в ударениях, обратился к ней по-гречески. - Я только что
издал эту маленькую книжечку о своих прошлогодних путешествиях - "Итака,
Пелопоннес и Троя". Могу я позволить себе удовольствие подарить ее вам? Я
купил французский перевод, полагая, что так вам будет легче читать.
Софья поклонилась и приняла подарок обеими руками; и хотя книжка
действительно была тоненькая, она оттягивала руки, словно кусок свинца, и
все тело ее налилось свинцовой тяжестью. Потому что стоявший перед нею
незнакомец был невысокого роста, может, на дюйм повыше ее, и выглядел
скучно, невыразительно. У него уже была порядочная лысина, жиденькие усы,
впалые, бледные щеки, глаза устало щурились, волосы растрепались.
Галстук-бабочка не шел к воротничку, темный костюм с тяжелой золотой цепью
на жилетке делал его похожим на банковского служащего или школьного учителя.
В ее неискушенных глазах этот сорокасемилетний человек был глубоким
стариком, которому больше пристало радоваться скорой разлуке с житейской
маетой, а не начинать молодую, увлекательную жизнь.
У Софьи сжалось сердце-так велико было разочарование! Заморгав, чтобы
не расплакаться, она почувствовала, как в ней поднимается неведомое,
незнакомое чувство: протест. Конечно, она знала, что замуж нужно идти,
доверившись мудрости старших. Конечно, она понимала, что без приданого ей не
приходится особенно рассчитывать на брак - ни через два года, ни через
четыре, ни даже через шесть. Проглотить слезы не трудно, но как прогнать
мысль, что при всем желании любить этого человека будет трудно? Она
чувствовала, как из ее горла готово вырваться - "Нет!"
"Но как же я скажу "нет", - спохватилась она, - если от моего
замужества зависит будущее всей семьи? Тогда и братья смогут жениться, и у
Мариго будет приданое, и папе откроют кредит. И Панайотиса мы подготовим в
университет..."
Да не только свои - весь Колон смотрел на нее с надеждой.
Она расправила плечи, вскинула голову и обычным сильным голосом
ответила:
- Благодарю вас за книгу, мистер Шлиман. Вступление к ней я уже читала
по-гречески. Дядя Теоклетос давал мне майский выпуск "Мирна Оса" [5] с вашим
отрывком.
Генри Шлиман впервые улыбнулся. Улыбка у него была приятная.
- Замечательно! Журнал печатается в Париже, но я надеялся, что он
доходит до Греции, и оказался прав.
Она вежливо склонила голову и направилась к свободному стулу, который
сберег для нее отец Вимпос. Из дома вышла Мариго с большим серебряным
подносом, по числу гостей уставленным стаканами с водой. В центре подноса
стояла ваза с вишнями в густом сахарном сиропе; сбоку примостилась
серебряная чашка с ложечками. Свой обход Мариго начала с почетного гостя, а
уж потом обнесла все семейство. Каждый зачерпывал ложкой из вазы, страхуя
снизу стаканом, отправлял сладкие ягоды в рот и запивал водой. Мариго
собрала на поднос пустые стаканы с ложками и вернулась в дом.