"Ирвинг Стоун. Греческое сокровище" - читать интересную книгу автора

нескольких улочек. Вместо экипажей здесь передвигаются на лодках, которые
похожи на гробы, такие же черные и закрыты наполовину. В Падуе мы были в
университете, где нам показали машину, которая работает уже тридцать лет.
Они называют ее вечным двигателем. А я такой двигатель вижу каждый день
рядом: Генри не посещает музей, как все люди, а берет его приступом и
водружает свой флаг".
Генри учил ее разбираться в клеймении и украшениях на гончарных
изделиях, учил видеть, как менялись форма изделия, качество лака, форма
ручек, днища, горловины.
"Гончарные изделия. - говорил он. - это энциклопедия доисторического
времени. Мы можем читать ее так же хорошо, как читаем манускрипты на древнем
папирусе. Кто-то сказал, что человек сделался человеком, когда изготовил
первый горшок. Научившись читать керамику, ты сможешь совершенно точно
определять возраст найденною предмета, какой культуре он принадлежит и из
каких мест явился".
Он оказался пылким мужем, но был нежен и внимателен, чтобы она не
торопясь до всего дошла сама. Когда самое трудное было позади, он признался
ей. что шесть лет выдерживал "пост", с тех пор как его супруга прекратила
близкие отношения. Софья рассмеялась:
- Зато теперь ты наверстываешь эти шесть лет! Поначалу и Париж ей
понравился: улица Риволи с шикарными магазинами, широкие Елисейские поля,
разлинованные рядами деревьев, цветущие сады в Тюильри. широкие, украшенные
скульптурами мосты через Сену, остров Сите с грандиозным собором и, конечно,
Лувр, по которому Генри таскал ее целый день. Ей особенно понравилась Венера
Милосская. Она писала родителям:

"Что сказать о Париже? Конечно, это рай земной. Мне здесь все
нравится, но больше всего - как мы любим друг друга, я и Генри. Мы заботимся
друг о друге, и от этого каждый вдвое счастливее. Единственное, что меня
немного волнует, это язык. Сейчас я занимаюсь четыре раза в день по часу. Я
занимаюсь с преподавательницей, но Генри тоже меня учит".

Она не стала писать, что Генри нанял еще преподавателя немецкого и сам
занимался с ней по книгам Гете и Шиллера из своей библиотеки. Он отыскал
профессора из Сорбонны, который учил французскому и греческому по
параллельной системе, и приставил его к ее сочинениям. По настоянию Генри
она писала их каждый день.
Не удовлетворившись ее десятичасовой ежедневной нагрузкой, он записал
ее студенткой Парижского университета. Но ей нравилась эта каторга, особенно
хорошо бывало по вечерам, когда Генри читал вслух в их заставленной книгами
библиотеке. Он хотел, чтобы до раскопок в Гиссарлыке она познакомилась с
началами археологии: с "Историей древнего искусства" Винкельмана и открытием
Бельцони египетских гробниц, с находками мраморных и бронзовых скульптур в
Геркулануме и настенной живописи в Помпеях, семнадцать столетий скрытых под
слоем вулканической пемзы.
В рвении, с которым он взялся за ее образование, Генри сам стоил
университета. У нее не было никаких обязанностей по дому - мадам Виктория
как в воду глядела: француженка-кухарка не позволяла ей даже показываться на
кухне. Она видела, что горничные и прачка воруют, но не представляла, как
этому положить конец. Генри даже взял для нее особую горничную следить за