"Том Стоппард. Розенкранц и Гильденстерн мертвы" - читать интересную книгу автора

- Раз или два он нас, возможно, поймал, но я думаю, прогресс есть.
Розенкранц (просто).
- Он нас уделал.
Гильденстерн.
- С небольшим перевесом.
Розенкранц (со злостью).
- Двадцать семь - три, и ты считаешь, с небольшим перевесом?! Он нас
уделал. Начисто.
Гильденстерн.
- Да? А наши увертки!
Розенкранц.
- О, великолепно, великолепно! "За вами посылали?" - говорит.
"Вообще-то посылали, милорд, но..." - я не знал, куда деваться.
Гильденстерн.
- Он задал целых шесть риторических.
Розенкранц.
- О да, прекрасная игра. В течение десяти минут он выпулил двадцать
семь вопросов и ответил на три. Я все ждал, когда же ты припрешь его к
стенке. "Когда же он начнет его припирать?" - спрашивал я себя.
Гильденстерн.
- И два повтора.
Розенкранц.
- И ни одного стоящего вопроса у нас.
Гильденстерн.
- Но мы все же установили симптомы, не так ли?
Розенкранц.
- Половина сказанного им означала что-то другое, а другая половина
вовсе ничего не означала.
Гильденстерн.
- Мучительное честолюбие - комплекс уязвленности, вот мой диагноз.
Розенкранц.
- Шесть риторических, два повтора, остается девятнадцать, из которых
мы ответили на пятнадцать. А что получили взамен? Что он подавлен! Что
Дания - тюрьма и он предпочел бы жить в ореховой скорлупе. Честолюбие и
нежелание мириться с фактами. А единственный прямой вопрос, который мог
привести к чему-нибудь стоящему, привел всего лишь к этому ослепительному
откровению, что он может отличить сокола от цапли.
Пауза.
Гильденстерн.
- Если ветер южный.
Розенкранц.
- И погода хорошая.
Гильденстерн.
- А если нет, то не может.
Розенкранц.
- Дитя природы. (Слюнит палец и поднимает его, стоя лицом к залу.) А
сейчас южный?
Гильденстерн (глядя в зал).
- Непохоже. Почему ты так думаешь?
Розенкранц.