"Константин Сторм. Все от кошки лишь кожа ее " - читать интересную книгу автора

Константин Сторм

ВСЕ ОТ КОШКИ ЛИШЬ КОЖА ЕЕ


Она вбежала под сень деревьев и, не останавливаясь, понеслась дальше по
протоптанным дорожкам на склоне холма. "Нина! Нина!" - кричал он ей вслед.
Но она не обращала на это внимания. Сандалии глухо ударялись в голую землю.
Еще один день испорчен. Еще одна сцена. Я злюсь? Только гнев и возмущение
давали ей силы и свободу убежать. Но и то ненадолго. И все же ощущение
свободы, пока оно длилось, было пьянящим. Он не побежал за ней следом, зная,
что со временем она покаянно вернется.
Вскоре легкие у нее начали болеть, и ей пришлось, тяжело дыша, перейти
на шаг. Она чувствовала слабость после такого напряжения. Но все тело как
будто горело и покалывало. На несколько минут, быть может, на час, она
свободна. Эта заброшенная часть парка лежала далеко от восстановленных
викторианских чайных, благоустроенного парадного сада, вяло текущей реки.
Нина предпочитала именно такой ландшафт - с огромными деревьями, к корням
которых льнет сочная трава, слишком зеленая, чтобы быть настоящей. Кто
знает, быть может, вскормленная глубоко зарытыми опасными и болезненными
тайнами. В одном месте над тропинкой свесился древесный паслен, весь в
темно-пурпурных бархатистых цветах, каждый цветок - с копьем шокирующей
желтизны в самом сердце. Aamaradulcis - сладко-горький яд. Словно многие
годы никто здесь не ходил. Солнце с трудом пробиралось через высокий
балдахин листвы дубов и буков, и его лучи словно выжимали без примесей
чистое благоухание из цветов и трав. Нина помедлила, чтобы вдохнуть полной
грудью. В такую идиллию ни за что не проникнуть реальному миру со всеми его
ужасами, жестокостями и оскорблениями. Здесь она чувствовала себя защищенной
и в мире с самой собой, как будто за ней над тропинкой сомкнулись паслены.
Скотт счел это еще одним симптомом ее "мечтательности", как он это называл.
"Ты слишком мечтательна, вот в чем твоя проблема". Пусть так оно и есть, но
почему в этом надо видеть недостаток?
Деревья расступились, открывая небольшую прогалину, над которой
потолком сплелись древние сучья. Зеленая комната. Дорожка здесь, похоже,
кончалась. В центре полянки возвышался черный памятник с обветренными
краями: таких немало было разбросано по участку вокруг старого дома. Одни
были изуродованы временем, другие уже успели отреставрировать. Этого как
будто не коснулся человеческий вандализм, но и скребок и тряпка тоже.
Каменные ступени вели на небольшое возвышение, в центре которого стоял
четырехгранный обелиск. А на его вершине сидела статуя поджарой кошки. Зверь
застыл в настороженной охотничьей стойке, раз и навсегда всматриваясь в
тропинку, будто вот-вот готовый прыгнуть. Присев на ступеньки, Нина опустила
на руки разгоряченное лицо. "Что мне делать?" Она уже не в первый раз
задавала себе этот вопрос. Постоянные ссоры со Скоттом, беспочвенные
обвинения, полные губительного яда минуты молчания, что подтачивали ее
решимость, никуда не исчезнут - и она это знала. И все же она чувствовала
себя такой беспомощной - и финансово, и эмоционально. У нее были свои
деньги, но немного. Она иллюстрировала детские книги, но иллюстрации ее не
были ни широко известными, ни хорошо оплачиваемыми. Скотт, добившийся успеха
дизайнер, держал бразды ее жизни; она в ловушке в этой упряжке. Но бывали