"Рекс Стаут. Рождественская вечеринка" - читать интересную книгу автора

агентства Бакстера, или на худой конец - попросить Сола Пензера, чтобы он
вас отвез.
Вулф опустил книгу.
- Я надеюсь получить от мистера Томпсона весьма важные сведения, а ты
будешь вести записи.
- Каким образом, если меня там не будет? Секретарь Хьюитта знает
орхидейную терминологию не хуже меня. Как, кстати, и вы.
Согласен, последняя реплика была жестковата, но и Вулфу не следовало
возвращаться к книге. Он поджал губы.
- Арчи! Сколько раз за последний год я обращался к тебе с просьбой
отвезти меня куда-либо?
- Если вы называете это "обратиться с просьбой", то раз
восемнадцать-двадцать.
- То есть, я тебя не перегружал. Если ты считаешь мое убеждение, что за
рулем можно доверять только тебе, странностью или слабостью - пусть так.
Есть у меня такая слабость. Мы выедем отсюда к мистеру Хьюитту в пятницу, в
двенадцать тридцать.
Вот, значит, как. Я вздохнул, но отсчитывать до десяти не стал. Раз уж
настала пора преподать ему урок - а Вулф уже точно напрашивался на урок, -
то, по счастью, я располагал довольно весомым документом, на который очень
рассчитывал.
Я полез во внутренний карман пиджака и извлек из него сложенный
вчетверо лист бумаги.
- Я не хотел, - заявил я, - обрушивать на вас этот удар до завтра или
даже до чуть более позднего срока, но вы не оставили мне выбора. Что ж,
возможно оно и к лучшему.
Я встал со стула, развернул лист бумаги и протянул его Вулфу. Вулф
отложил книгу, взглянул на листок, метнул взгляд на меня, еще раз пробежал
глазами бумагу и отложил ее на стол.
- Пф! - фыркнул он. - Это что еще за вздор?
- Вовсе не вздор. Сами видите, что это разрешение на вступление в брак,
выданное Арчи Гудвину и Марго Дики. Оно обошлось мне в два доллара. Я бы мог
наплести вам с три короба о том, насколько я влюблен в самую лучшую девушку
на свете и так далее, но не стану. Скажу только, что меня, наконец,
захомутали, причем проделана операция была просто мастерски. Марго
собиралась известить об этом весь мир во время рождественской вечеринки, так
что, разумеется, я должен присутствовать. Когда вы хвастаетесь, что поймали
рекордную рыбину, неплохо явить ее взорам восхищенных зрителей. Откровенно
говоря, я бы предпочел отвезти вас на Лонг-Айленд, но, увы, это невозможно.
Лучшего впечатления я не мог и ожидать.
Вулф прищурился и таращился на меня из-под полуприкрытых век так долго,
что вполне успел бы досчитать до одиннадцати, затем снова взял в руки бумагу
и уставился на нее. Потом отшвырнул ее на край стола, словно боялся
подцепить что-нибудь заразное, и посмотрел на меня в упор.
- Ты просто душевнобольной, - сказал он. - Сядь.
Я кивнул.
- Вы правы, - согласился я, оставаясь стоять торчком, - это и впрямь
форма сумасшествия, но и что плохого в том, что и меня она не обошла? Как
читала мне вчера вечером Марго - кто-то из греков написал, кажется, - "О,
любовь, ты сокрушаешь все преграды, всепобеждающая даже...".