"Павел Стовбчатый. Зона глазами очевидца ("Записки беглого вора" #3)" - читать интересную книгу автора

или просьбу любого человека в лагере. Причем делалось это им всегда
бескорыстно и на все сто добросовестно.
"В кайф", - судачили зеки поначалу, еще не веря, что это надолго.
Благодаря столь редкому как в лагере, так и на воле дару и качеству, Витюху
знала в лицо вся зона. Можно сказать, почти каждый из двух с половиной тысяч
заключенных по-своему чем-то "кнокал" тихого бедолагу, и, если под рукой не
находилось нря-ника или сигаретки - Витюша много курил и обожал сигареты, -
арестанты согревали его веселой шуткой или просто уважительным вниманием,
что тоже особенно нравилось последнему.
В дни, когда на центральном плацу зоны вывешивали очередные списки на
получение посылок и бандеролей, Витя одним из первых вырывался из своей
"локалки", бежал к доске объявлений и по часу выстаивал подле нее,
перечитывая одни и те же фамилии и инициалы счастливчиков.
Он беспрестанно и с чувством объяснял всем подходившим о почему-то не
пришедшей еще посылке и сокрушенно, жалостливо, совсем уж заунывно и
тоскливо разводил руками.
- Слушай!.. Уже два-а месяца нет посылки! - обращался он то к одному,
то к другому зеку, внимательно вглядываясь в их лица своими полуазиатскими
карими, беспокойными глазенками. - Может, потерялась, а? Два-а месяца! На
почтах крадут, да! А у кого крадут? Там же адрес, а? Слушай!.. - приставал
он к другим, быстро позабыв о прежних слушателях.
- А от кого ждешь-то, Витюха? - смеясь, спрашивали у него любители
приколоться, с ходу меняя выражение своего лица на серьезное.
Витюша совсем не выносил издевательских и плоских шуточек, касающихся
его посылки, и потому легко обижался и надолго запоминал физиономию шутника.
- От родственников, да, - твердо отвечал интересующимся Витя-детдомовец
и сразу переходил на работу почтовых отделений, где, по его личному мнению,
все терялось и разворовывалось, за исключением посылок, принадлежавших самим
почтарям.
- Наверное потерялась, да. По-те-ря-лась, - печально тянул он, как бы
убеждая в этом самого себя на несколько минут.
Рассказав всем о своем горе, Витя неспешно удалялся от доски и вскоре
забывал о посылке. Но через четыре-пять дней на плацу вывешивали новый
список, и он снова летел к доске, не замечая ничего и никого вокруг.
Случилось так, что однажды, с чьей-то легкой подачи, "вечную" Витюшину
посылку каким-то образом связали с именем знаменитой певицы. При появлении
бедолаги на плацу зеки уже не приветствовали его, как бывало раньше, а сразу
спрашивали о посылке от Аллы Борисовны.
"Не пришла еще, Витек?" - неслось со всех сторон в его адрес, когда он
входил в ту или другую секцию, гуляя вечером по зоне.
"Што ж она себе думает, Витя? Ты черкани ей пару слов, бродяга... А
может, менты назад вернули, а? Что-то здесь не то, Витюха... Ты разузнай,
разузнай! Во дает, а, не шлет!"

* * *

Надо сказать, Витя довольно быстро привык к новой "маме" и, видимо,
охотно принял ее в свои больные голову и сердце. Он уже никогда не упоминал
в разговоре надоевшего слова "родственники", а прямо и на полном серьезе
говорил о "маме".