"Ник Стоун. Мистер Кларнет " - читать интересную книгу автора

не проходило. В ушах гудело, а на лбу пульсировала жилка. Он хотел сказать
Генри, что его жена на этой неделе не придет, а на следующей неделе
объяснить почему, но не смог заставить себя это сделать. Макс знал: как
только произнесет хотя бы слово, мгновенно потеряет над собой контроль и
сломается.
Ему нужно было чем-нибудь занять себя, чтобы не думать. Плита была
совершенно чистая, но он взялся протирать ее. Там в середину приборной доски
были вделаны часы. Помимо воли Макс поглядывал на них, наблюдая, как черные
стрелки рывками подбираются к двум.
Он начал вспоминать их прошлое свидание, каждую секунду, проведенную в
последний раз вместе. Вспоминал каждое слово Сандры - о скидке, какую она
сумела получить на один авиационный перелет, о бесплатных ночевках в номерах
люкс, которые выиграла на конкурсе, о том, как она впечатлена его знаниями
истории Австралии. Говорила ли она что-нибудь о приступах головной боли или
головокружениях, о том, что ей иногда становится дурно и течет кровь из
носа? Макс снова и снова видел ее лицо сквозь пуленепробиваемое стекло,
испещренное отпечатками пальцев и губ в тех местах, где многие сотни
осужденных касались и виртуально целовали своих любимых. Они подобными
глупостями не занимались. Зачем? Как будто у них больше не будет возможности
сделать это по-настоящему. Теперь он жалел, что они ни разу не поцеловались
через стекло. Это было бы лучше, чем ничего.
- Макс! - окликнул его Генри, стоящий у раковины. - Пора идти исполнить
супружеские обязанности.
Через пару минут часовая стрелка должна была остановиться у цифры два.
Макс начал машинально снимать передник и замер.
- Она сегодня не придет. - Он уронил передник на пол, чувствуя жжение в
глазах от наворачивающихся слез.
- Почему?
Макс не ответил. Генри подошел, вытирая руки посудным полотенцем.
Увидел скривившееся лицо Макса, слезы на щеках и удивленно вскинул брови.
Даже шагнул назад. Как и любой в этой тюряге, он считал Макса крутым парнем.
Бывший коп всегда ходил с высоко поднятой головой и не разводил нюни.
Генри улыбнулся. Насмешливо, издевательски. Ведь крутые парни не
плачут. Это удел достойных презрения хлюпиков. Макс, уже окунувшийся с
головой в свое горе, заметил насмешку на лице Генри.
Гудение в ушах стихло.
Он ударил Генри. Быстрый, короткий правый хук в челюсть. Генри охнул и
стал ловить ртом воздух. Крупный мужик - он мог выжать килограммов сто
семьдесят и не вспотеть - вдруг повалился на пол с тяжелым глухим стуком.
Макс пулей вылетел из кухни.
Неразумный поступок. В тюремной иерархии Генри занимал видное место.
Через него шли поставки наркотиков в тюрьму. Этого Максу не простят.
Генри пролежал в больнице три дня. Макс замещал его на кухне и ждал
расплаты. В чем-чем, а в убийцах здесь недостатка не было. Явятся четверо
или пятеро. Предупрежденные заранее охранники будут смотреть в другую
сторону. Макс молился лишь о том, чтобы они били точнее, сразу в жизненно
важные органы. Он не хотел выезжать на свободу в инвалидной коляске.
Но ничего не случилось.
Генри объяснил тюремному начальству, что поскользнулся на пролитом
масле. Вернулся в кухню как ни чем не бывало. Он, конечно, слышал о потере