"Антон Страшимиров. Хоро " - читать интересную книгу автора

И тот содрогнулся - весь почерневший, с остекленелыми глазами.
Все это почувствовали. Полковника передернуло от отвращения, и он шумно
харкнул в лицо связанного.
- Тьфу, позорное клеймо на земной коре! Женщины! Болгарки! Эти червяки,
которые по делам своим становятся предателями отечества и государства,
предателями матерей и жен своих... одним словом, эти изверги, которые не
жалеют даже своих детей, - чего они заслуживают, а? Только одного - плевка!
Да, всенародного оплевывания! И смерти! Немедленной, моментальной, да!
Оплевывания и сме-е-рти!

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

...Дырленский, адвокатишка, заслуживает плевка: у самого ни кола, ни
двора, а туда же - мутит народ. Капаниха через головы солдат исподтишка
взглянула на фруктовый сад. Сердце ее сжалось, Она дождется, когда придет
черед ее близких, и тогда они увидят - все увидят. А пока она будет
исполнять приказ. И она подошла к Дырленскому. Почему бы ей не плюнуть?
Капаниха утопила бы в своих плевках весь мир!
Женщины потянулись одна за другой - плевали.
И оцепенели. Блеск штыков преломился: связанный адвокат - маленький,
одеревенелый, коротко вскрикнул и, как чучело, взлетел над землей, поднятый
на штыки.
...Ясное дело, теперь женщины попадают в обморок - одна за другой. И их
опять поволокут в передний двор, как же иначе?
Ничего. Конечно, можно было бы оплевать не живых, а трупы. Ну, ничего.
Ячо, прокурор, однако же, был возмущен. Непростительный промах! Перебей
их, собери трупы в кучи, а там плюй, сколько хочешь!
- Еще бы!
Они были одного мнения - прокурор и кмет, притаившиеся у заднего входа.
Нако придумал даже нечто более сильное.
- Эти военные - какой с них спрос, Ячо! Желаешь перевоспитать народ -
хорошо! Разложи трупы посреди базарной площади, полей их керосином, и пусть
все горожане проходят мимо и плюют! А потом подожги! Пусть горят. Пусть
горят дни и ночи - в назидание на веки вечные...
Он не докончил фразы - в саду раздалось пение:

Милая отчизна, ты земной наш рай...

И смолкло, оборванное двумя выстрелами. А потом снова зазвучало:

Твоя красота, твои чары,
ах, они-и беспре-де-ельны...

Женщины вскрикивали в такт двойным выстрелам.
Нако, присев на корточки возле прокурора, считал: после каждого
двойного выстрела загибал палец.
А в саду все пели и пели...
Последний выстрел прозвучал одиноко.
И следующий палец на руке кмета так и остался незагнутым. Правильно:
ведь в протоколе их было семнадцать?