"Генри Стратманн. Симфония в миноре " - читать интересную книгу автора

блестящим волосам.
- У меня двойственное отношение к эксперименту. Если план Говарда
сработает, я смогу предложить собственные проекты. Скажем, побывать на
Второй Земле и посоветовать кое-кому не садиться в самолет.
О ком это он, недоуменно подумал Роббинс.
- Но Тони, - Биллингсли кивнул в сторону Брентано, - сомневается,
хватит ли нам ума, чтобы сообразить, что произойдет, если мы изменим прошлое
Второй Земли. Вдруг мы все испортим? Опираясь на знакомую мне литературу, я
вынужден согласиться с ней: нарушение первой директивы не слишком хорошая
идея. Нам не следовало бы так рисковать: того и гляди, превратим тамошних
жителей, а то и самих себя в каких-нибудь ящериц.
В кого ? Роббинса раздражало нарочитое, а по сути поверхностное
увлечение Биллингсли "поп-культурой" прошлого столетия. Специалисты других
гуманитарных секторов выискивали на ТКЗ истинные культурные ценности, тогда
как сектор социологии, возглавляемый Биллингсли, тратил время на просмотр
замшелых фильмов и запись радио- и телетрансляций, которым лучше было бы
кануть в небытие. Биллингсли защищал "научную" ценность своих проектов,
твердя: "Наилучший способ понять общество - это разобраться, что доставляет
удовольствие живущим в нем людям, как они подходят к развлечениям". Роббинс
подозвал, что подлинная причина терпимого отношения власть предержащих к
этой деятельности заключается в том, что образчики развлечений", бытовавших
до "электронной революции", пользовались огромной популярностью на Сетях;
всякий раз, когда транслировалось что-то в этом роде, институт получал
неплохие отчисления. Роббинс бесился, когда Биллингсли пользовался
непонятными слотами. Он решил, что обязательно справится по Сетям, что такое
Первая директива.
- Доктор Великовски, - сказала директор.
Роббинс напрягся. Голос Великовски из сектора истории мог стать
решающим.
- Нам предстоит принять непростое решение, - заговорил тот. - Даже
небольшая, но серьезная перемена в прошлом ТКЗ может привести к крупным и,
возможно, негативным последствиям для ее истории. Однако я не уверен, что
спасение конкретного "действующего лица" способно вызвать подобные
последствия. Те дополнительные десять лет, о которых говорит доктор
Харрисон, были относительно спокойными с политической точки зрения, но
только на его родине, а не в остальной Европе. "Персонаж" занимал в политике
революционные позиции, и трудно судить, как бы он мог повлиять на течение
разнообразных европейских революций в 1830 и 1831 году. Если бы он дожил до
1848-го и даже 1849 года, когда происходили гораздо более серьезные события,
ситуация несомненно усугубилась бы. В последнем случае я заявил бы о своем
отрицательном отношении к предложению доктора Роббинса.
Однако раз доктор Харрисон убежден, что "персонаж" уйдет из жизни не
позднее 1830-х годов, то я склонен отнестись к предложению положительно.
- У кого иное мнение? - воззвала директор. Слово снова взяла Брентано.
- Хотела бы напомнить всем присутствующим, что принимаемое нами сегодня
решение либо обогатит, как выразился доктор Роббинс, наш мир и ТКЗ, либо
уничтожит их. Даже если надеяться на выигрыш, разве допустим подобный риск?
- Я с пониманием отношусь к тревогам доктора Брентано, о чем уже
говорил, - ответил ей Роббинс, - но господа Эверетт и Великовски
подчеркивают минимальность риска. В то же время выигрыш ТКЗ и наш будет