"Станислав Стратиев. Недолго светило солнце" - читать интересную книгу автора

в комнату.
- Но почему кролики? И почему их так много? - все еще шепотом спросила
Таня.
- За них хорошо платят, - ответил Сашко. - Почему ты говоришь шепотом?
Играл граммофон. Из дальнего конца коридора неслась хриплая мелодия.
Вероятно, граммофон был старый, игла тупая да и пластинка куплена не вчера,
и не было смысла разговаривать шепотом, но Таня продолжала шептать.
Дом был старый, трехэтажный, огромный и мрачный, с длинными темными
коридорами, окна - с железными ржавыми решетками, кое-где сохранились синие
и зеленые стекла, потрескавшиеся и грязные. Это был один из тех мрачных и
уродливых городских домов, которые строились сорок лет назад, с
многочисленными неудобными помещениями, зимним садом, чугунными ваннами на
ножках и кафельными печами в комнатах.
- Где платят? - попыталась говорить нормально Таня, но опять невольно
перешла на шепот.
- В институте, - объяснил Сашко. - Их используют там для опытов. Цветок
Хоросанов разводит их в гардеробе и продает институту.
В комнате, где несколько лет назад поселили семидесятилетнего
Хоросанова, стоял огромный дубовый шкаф с резными украшениями. Он был из
одного гарнитура с гигантским буфетом из того же дерева и походил на
кентавра. Его темно-коричневая громада сжимала в своих объятиях всю комнату.
Внутренность шкафа представляла собой лабиринт из перегородок, ящиков,
отделений для женского белья, полок для шляп, меховых и кожаных вещей -
одним словом, это был маленький деревянный Вавилон. Отделение для мехов и
кожаной одежды особенно возмущало Хоросанова, у которого никогда в жизни не
было иной кожи, кроме своей собственной. Для такого человека, как он,
имевшего всего две безрукавки и пальто неопределенного возраста, шкаф был
поистине оскорблением. С годами Хоросанов стал мудрее и не столь
чувствителен к обидам, как в молодости, но кентавр загораживал свет, в
комнате всегда было темно и душно. Это было прямым посягательством на
заработок квартиросъемщика, который всю жизнь торговал певчими птицами,
экзотическими рыбками и медицинскими пьявками.
Маленький дом с садиком, дом, построенный отцом Хоросанова на окраине
города, был идеальным для такой торговли. Хоросанов прожил там пятьдесят лет
в окружении певчих птиц. Но однажды подошел экскаватор, он разрушил дом,
уничтожил сад, изуродовал улочку. На расчищенном месте построили почту, а
Хоросанова и половину семей с той улочки поселили в этом огромном и мрачном
доме с многочисленными комнатами и коридорами. Постепенно жильцы выезжали из
этого дома в новые микрорайоны, в панельные дома, их место занимали новые
люди. Из старых осталось несколько семей, для них все не хватало квартир.
Хоросанова поселили в комнате со шкафом. Одинокий человек в таком
возрасте не имел никаких шансов получить иное жилище, и старик очень хорошо
это понимал. Его попытки поменять эту комнату на другую ни к чему не
привели. Комната была маленькая и вся состояла из каких-то странных углов.
Судя по всему, шкаф когда-то находился в огромном холле, но жильцы,
сменявшие друг друга, сооружали стены, под различными углами перегораживали
холл, все больше и больше теснили дубового гиганта, пока не получилась
комната Хоросанова. И уже никто не хотел жить в полутемном многоугольнике.
Тогда Хоросанов решил расправиться со шкафом. Другого выхода у него не
было. Менять профессию ему было уже поздно.