"Питер Страуб. Возвращение в Арден" - читать интересную книгу автора

воде не только двое... казалось, кто-то еще с шумом ворвался в пруд и
присоединился к их отчаянной борьбе за воздух. Их тела, ставшие единым
целым, сплетались и расплетались. Звон в ушах сделался невыносимым. Ее смех
оборвался, и она больно сжала его голову. Они вырвались на поверхность
вместе с вихрем воды, и все вокруг погрузилось в сплошную пузырящуюся
темноту.
Часть вторая

Снова в Ардене

Один

Нет историй без прошлого, а прошлое - это то, что помогает нам понять
историю (может, поэтому я преподаю прозу, а не поэзию, где вся история может
состоять из полудюжины невнятных строк), но именно из-за этого я так
беспокоюсь о давлении прошлого на мою историю. Я знаю, как преподаватель
литературы, что всякая история, какое бы прошлое за ней ни стояло, говорит
сама за себя. Мы можем больше узнать о бриллианте, если изучим его историю в
связи с кровавыми распрями и династическими браками, но мы не можем лучше
понять его. То же можно сказать о чувствах, о любви - никакие описания,
никакие горы дневников и пожелтевших фотографий не помогут нам понять
любовь, если мы сами ее не пережили. Поэтому я начну эту историю с самого
себя, едущего в старом "фольксвагене" из Нью-Йорка в Висконсин в конце июня.
Я находился в том промежутке между молодостью и зрелостью, когда необходимо
меняться, и изменения уже начались: со времени моего развода прошел год.
Развод, правда, так и не был оформлен, так как моя жена умерла через полгода
после того, как оставила меня.
Я ехал уже полтора дня, настолько быстро, насколько позволяли состояние
машины и дорожные правила. Ночь я провел в задрипанном мотеле в Огайо,
настолько безликом, что я, едва покинув его, забыл его название и название
городка, где он находился. Мне хотелось свободы - свободы от ночных
кошмаров, от переполнявших меня злости и отвращения к жизни. Мне хотелось
тишины и скуки, в которых я мог бы написать диссертацию.
Я не профессор, а всего-навсего инструктор, преподаватель вне штата на
птичьих правах, и только эта диссертация, написание которой я давно
откладывал, могла помочь мне удержаться на работе.
Автомобили, и особенно мой собственный, всегда вызывали у меня
раздражение. Каждый водитель сидит в шестифутовом железном гробу, а дороги
- это просто слишком шумные кладбища (может, я плохой философ, но смерть
всегда представлялась мне пробуждением от снов о ней). Я люблю смотреть
вокруг, хотя лучше воспринимаю окружающее другим органом - я имею в виду
нос. Другие люди видят вещи, я их нюхаю. Как-то в Массачусетсе, когда я
преподавал там творчество Филдинга, я ехал вечером по проселочной дороге.
Завернув за поворот, я увидел, что дорога идет вверх по холму, и нажал
акселератор до предела. Люблю быстро ехать в гору. На самой вершине холма,
разогнавшись как следует, я вдруг услышал ужасный грохот. Секунду спустя
кровь застыла у меня в жилах. Снизу на вершину влетел дилижанс, явно
неуправляемый. Четыре лошади неслись вперед, не обращая внимания на возницу,
который беспомощно цеплялся за поводья, с лицом, искаженным паникой. Похоже,
наступили мои последние минуты на этой земле. Дилижанс несся на меня,