"Питер Страуб. Пропавший мальчик, пропавшая девочка" - читать интересную книгу автора

первый взгляд предположения Филипа оказались верны: приспособившись к
инфляции, средний доход семьи в районе, ограниченном улочками Сьюпериор,
Мичиган, Таунсенд, Ауэр и Сорок четвертой, вырос раза в четыре со времен
детства Филипа Однако другие аспекты - те, что Филип не принял в расчет, -
изменились наряду с доходами на душу населения.
Тим без труда выбрался на Кэпитал-драйв и направился на запад по
просторной Тевтония-авеню мимо торговых центров и трехэтажных офисных
зданий, чередующихся с кафе и ресторанами. Все выглядело как более чистая,
яркая и процветающая версия старого Миллхэйвена. Именно таким Тим и полагал
увидеть город, когда собирался сюда. Указатель Берли он приметил за квартал
и свернул в район, где офисов было поменьше, а жилых домов - побольше.
Четырехэтажные, кирпичные, кремового цвета здания-близнецы выстроились по
обеим сторонам улицы, а протянувшиеся к ним узкие асфальтовые ленты
подъездных дорожек разрезали зеленые газоны и напоминали выложенные в ряд на
прилавке галстуки.
Через половину мили Тим встретил указатель "Шерман-драйв" и повернул
направо. Парка Шермана и бульвара Шермана он не увидел, но они располагались
где-то в этом районе. Шерман-драйв заканчивалась тупиком напротив бункера
без окон, из литого бетона, под вывеской "Филиал городского архива". Тим
поехал обратно и вновь повернул налево по узкой, с односторонним движением,
улочке Шерман-Филиал-стрит, которая выходила на юго-западную оконечность
самого парка Шермана. Когда-то давным-давно папочка приводил маленьких Тима
и Филипа в этот парк к потрясающему каналу для гребли, качелям и каруселям,
а еще там было маленькое волшебное царство дремлющих тигров и нескладных
слонов в изумительном, ныне уже несуществующем зоопарке.
Тим объехал весь парк по периметру, так и не поняв, куда дальше. На
втором витке он заметил указатель к бульвару Шермана, повернул и тут же был
вознагражден появлением на левой стороне улицы такого знакомого с детства
силуэта здания театра Белдэйм, где теперь располагалась протестантская
церковь.
Но когда Тим окунулся в старую паутину переулков и перекрестков, он
дважды притормаживал у дома брата и, не будучи абсолютно уверенным, проезжал
мимо. В первый раз он сказал себе: "Нет, пожалуй, это не здесь". Во второй
раз: "Да нет, не может быть". Однако это был именно дом Филипа - строение из
кирпича и плитняка с крутой крышей и безобразным маленьким крыльцом чуть
шире самой двери. К верхней планке сеточной двери были прикручены цифры
"3324". Гадая, как оправдываться за опоздание, Тим припарковал свой
неуместно шикарный, но очень удобный автомобиль чуть впереди по улице и
зашагал обратно по залитому солнцем тротуару. Там, где когда-то над улицей
склоняли могучие ветви огромные вязы, лапчатые листья платанов никли к
ветвям рядом с бледными пятнистыми стволами. Тим дошел до бегущей к дому
брата пешеходной дорожки и взглянул на часы: двадцатипятиминутное
путешествие растянулось на три четверти часа.
Тим нажал на кнопку звонка. Где-то в глубине дома вяло отозвался
колокольчик. Послышались приближающиеся тяжелые шаги; искаженное тремя
стеклянными полосами смотрового окошка, мелькнуло и тут же исчезло лицо;
дверь распахнулась внутрь, и появился Филип, хмурясь через серую дымку
сеточной двери.
- Явился, не запылился, - пробурчал он.
- И я рад тебя видеть, - ответил Тим. - Привет, Филип, как поживаешь?