"Ирина Ивановна Стрелкова. Рассказы разных лет" - читать интересную книгу автора

- Вот народ! - удивляется проводница. - Не хотите, унесу. Одну ночь
можно и без постели. - И вместо того чтобы, оставив за собой последнее
слово, хлопнуть дверью, она приходит на помощь Алексею Александровичу,
неловко запихивающему комкастую грязно-голубую подушку в мокрую наволочку. -
До чего безрукие стали мужики! - проводница ловко и аккуратно расстилает
простыню, подтыкает под тощий матрац, даже умудряется взбить комкастую
подушку. Взяла вот и пожалела скромного человека, а нахалов тем самым
поставила на место.
Бородачам подброшена еще одна дежурная тема. Трясут мокрыми простынями
и рассуждают о преимуществах западного сервиса. Уж там-то в поездах!.. А в
самолетах!.. Алексея Александровича забавляет их осведомленность в том, что
подают на завтрак в американских лайнерах и что в японских, какую еду и
какие напитки. Принесут даже таблетку от головной боли, а в японском
самолете и специальную повязку, если кому-то мешает свет. Все это
выкладывается вкусно и с апломбом бывалых путешественников, а ведь собрано
по крохам, из вторых рук, из кино, из статей о контрастах капитализма.
Ездили бы сами - право, меньше бы знали.
Ночью поезд идет черепашьим шагом, останавливается у каждого столба.
Дерматиновая штора сломана и отвисла, фонари засвечивают в окно, блики
мокрые и дрожат. По коридору беспрестанно топочут, чемоданы стукаются о
стенки и двери. Кому-то сходить в ночь и слякоть, куда-то ехать по
российскому бездорожью или маяться до утра на маленькой станции, на жесткой
лавке, вспоминая уют и тепло вагона. Какие-то люди с криком бегают вдоль
состава. Слышно, что тут нет перрона, под ногами гремит насыпь из гравия.
Российская железнодорожная паника. Поезд толкнулся, покатил, в коридоре
вагона шаги новых пассажиров, проводница дубасит в двери купе по соседству.
В такой обстановке не уснешь, тем более на сырых простынях, но Алексей
Александрович не мается, как при бессоннице, не вертится с боку на бок.
Ночной задрипанный почтовый поезд врачует его душу, снимает накопившуюся
раздражительность, гонит прочь все мелочное и суетное. Он видит себя
студентом, возвращающимся из дома в Москву. От города до станции тридцать
километров с гаком, ему повезло, он забрался в кузов попутного грузовика,
скорчился за кабиной, укрылся брезентом. На станции он поспал с часок на
скамейке, потом пришел поезд, билетов нет и никогда не было, он привычно
бегает от вагона к вагону, вот поезд тронулся, теперь надо дать ему
разогнаться и тогда уж вскочить на вагонную ступеньку. На ходу не столкнут,
повисишь, и пожалеют, пустят в вагон, в благословенное густое тепло, на
верхнюю багажную полку, где растянешься и уснешь, положив под голову
чемодан, пахнущий мамиными пирожками. Господи, как сладко он спал в молодые
годы в этом самом поезде, не поддающемся никаким переменам. А сегодня можно
и не поспать, можно полежать, подумать о жизни.
Алексей Александрович отправляется в свою юность, в отчий дом, где
честно прожили свой век несколько поколений Кашиных. Каменный домишко в три
окошка на улицу. Русские классики в черном от времени книжном шкафу с
резными колонками, стулья с высокими спинками, часы с боем, фисгармония. Все
вещи в доме прочны и вечны, правила заведены однажды и навсегда, ни о чем не
надо просить, а уж тем более напоминать - все делается само собой с полным
пониманием привычек и вкусов каждого. Отец Алексея Александровича
восторженно преподавал литературу, копировал маслом - и вполне недурно -
портреты великих писателей - в подарок друзьям, играл на любительской сцене