"Валерий Строкин. Сага о голубой планете (повесть)" - читать интересную книгу автора

На полотне был изображен залитый ярким солнцем живой, зеленый луг.
Голубой чертой горизонта даль окаймляла лес, взбегая вверх и вниз по крутым
холмам. В центре картины почему-то с неба падало хрустальное полотно
водопада, окруженное сияющим нимбом радужных брызг.

Вик закрыл глаза: "Это было когда-то, слишком давно, а может, и ничего
не было... Детство в зрелом возрасте, оно превращается в миф, кажется, что
его не было вовсе. Смешно и грустно, грустно и смешно, у моего отца когда-то
было ранчо, я видел такой яркий, заливной луг. Речка, тихая ленивая речка,
спящая зимой под ледяным панцирем, отец рассказывал, что в ней когда-то он
ловил рыбу - удивительно, смешно и грустно... Прохладный темный лес, он еще
дарил ягоды и грибы, после обработки их можно было есть. Я носился по темным
лесным тропинкам с воинственными криками древних индейцев, нанеся на лицо
черную мамину тушь. Там, в лесу, было небольшое озеро, на котором он
построил неловкий и неустойчивый плот, на нем он превращался в отважного
путешественника, пересекающего моря и открывающего дикие земли. Это было
слишком давно, чтобы оставаться правдой - романтизированная, сладкая история
человечества, он застал начало его конца. Если я закрою глаза, то до сих пор
вижу свою волшебную поляну, посреди которой стоит старый замшелый пень -
таких толстых гигантов-деревьев он никогда не видел, остался только пень.
Теперь нет ни той поляны, ни того пня - катастрофа в Тэнесси превратила все
в пустыню.

Рыжая Стрелка - ему понадобилась целый год, чтоб приручить белку.
Каждый день он подносил к дереву сладости, ореховое печенье, шоколад,
конфеты, пока однажды не почувствовал прикосновение пушистого хвоста к лицу.
Привыкнув к Вику, рыжий товарищ часто восседал у него на плече во время
прогулок Вика по лесу.

"Я все помню, я все слишком хорошо помню... Старое ранчо, запах
конюшни, напоминающий о лошадях, седлах, стременах, ветре, бьющем в лицо и
треплющем волосы. Старый мостик со скрипящими половицами, запахи цветущих
трав и радостные крики жизни".

Теперь многое изменилось, многое, если не все. Остались одни
болезненные воспоминания, если бы можно было вывернуть, прооперировать душу,
чтобы искоренить эти глупые закаулки памяти, разгладить ненужные теперь
извилины в черепе, чтобы лишиться этих бессмысленных желаний, вернуть все
обратно. Поздно... поздно... Все осталось в далеком прошлом, превратившемся
в миф, в закат золотого века.

Дверь мастерской со стуком распахнулась.


***

В комнату походкой локомотива, сметающего все на своем пути,
стремительно вошла Клара.