"Братья Стругацкие. Беспокойство. Повесть" - читать интересную книгу автора

приходилось думать по этому поводу?
- Нет, - сказал Поль улыбаясь, - боюсь, что не приходилось.
- А как у вас обстоят дела с эмоциями, Поль?
- Думаю, что обстоят хорошо. Я могу любить, могу ненавидеть, могу
презирать, могу уважать. По-моему, спектр полный. Да, и еще могу
удивляться. Вот как сейчас, например.
Горбовский тоже вежливо улыбнулся.
- А такая эмоция, как разочарование, вам знакома? - спросил он.
- Разочарование... Еще бы! Я всю жизнь только и делаю, что
разочаровываюсь.
- Я тоже, - сказал Горбовский. - Я был очень разочарован, когда
выяснилось, что расшатать инстинкты у человека еще труднее, чем расшатать
наследственность. Я был очень разочарован, когда оказалось, что мы
интересуемся Странниками гораздо больше, чем Странники - нами...
- Правильнее сказать, Странники нами вовсе не интересуются.
- Вот именно. Я несколько приободрился, - продолжал Горбовский, -
когда наметились успехи алгоритмизации человеческих эмоций, мне казалось,
что это открывает широкие и довольно ясные перспективы. Но боже мой, как я
был разочарован, когда мне довелось поговорить с первым кибернетическим
человеком!.. Вы знаете, Поль, у меня такое впечатление, что мы можем
чрезвычайно много, но мы до сих пор так и не поняли, что из того, что мы
можем, нам действительно нужно. Я боюсь, что мы не поняли даже, чего мы,
собственно, хотим. Вы чего-нибудь хотите, Поль?
Поль вдруг ощутил усталость. И какое-то недоверие к Горбовскому. Ему
показалось, что Горбовский смеется над ним.
- Не знаю, - сказал он. - Хочу, конечно. Например, очень хочу, чтобы
меня полюбила женщина, которую я люблю. Чтобы охотники возвращались из
леса благополучно. Чтобы мои друзья не погибали неизвестно где. Вы об этом
спрашиваете, Леонид Андреевич?
- Но достаточно ли вы _х_о_т_и_т_е_ этого?
- Думаю, что достаточно, - сказал Поль и взял сводку.
- Странно, - сказал Горбовский задумчиво. - Последнее время я все
чаще замечаю, что раздражаю людей. Раньше этого не было. Не пора ли и мне
заняться чем-нибудь другим?
- А чем вы занимаетесь сейчас? - спросил Поль, делая пометки на полях
сводки.
- Вот вы даже из вежливости не сказали, что я вас вовсе не раздражаю.
Но кто-то же должен раздражать! Слишком стало все определенно, слишком все
уверены... Я, пожалуй, пойду, Поль. Пойду побросаю камешки. Вот уж что
кажется никого не раздражает, как я ни стараюсь... - Он сделал попытку
встать и снова лег, глядя на окно, по которому текли крупные капли.
Поль засмеялся и бросил карандаш.
- Вы действительно иногда действуете на нервы, Леонид Андреевич. Но
снаружи мокро и неуютно, так что лучше останьтесь. Вы мне не мешаете.
- В конце концов нервы тоже нужно тренировать, заметил Горбовский
задумчиво. - Тренировать свою способность к восприятию. Иначе человек
становится невосприимчивым, а это скучно. Они замолчали. Горбовский,
кажется, задремал в своем кресле. Поль работал. Потом секретарь-автомат
доложил, что егерь Сименон с туристом-новичком явились на инструктаж. Поль
приказал звать.